Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

– Да, мой друг. Граф вздрогнул.

– Но… ее там не было? – прошептал он.

Он не мог произнести ее имени, он задыхался.

– Она была там.

– И видела меня?

– Она ухаживала за вами, она сама возила вас в Ниццу и привезла вас оттуда.

– О, – проговорил граф, – это уж слишком позорно. Я должен отомстить за себя.

– Я даже хотел предложить вам это сам, – сказал холодно Фабьен. – Необходимо убить господина де Клэ и ту женщину, которая любила его. Надо же убить их вместе.

– О! Они теперь вместе?

– Вероятно.

Губы графа задрожали. Вечно спокойный Фабьен, казалось, превратился совершенно в другого человека.

– Что же вы хотите, – проговорил он– иметь сумасшедшего мужа очень удобно.

– Ну, теперь мое сумасшествие уже прошло, – проговорил яростно граф, – и я докажу им обоим.

– Вот посмотрите, – сказал ему тогда Фабьен и подал письмо без подписи, написанное тем почерком, который так походил на почерк графини Артовой.

Это письмо было одно из полученных Ролланом писем, которые он все сохранил у себя. Для чего это было сделано – это было тайной доктора Самуила Альбо.

Это письмо было без числа, и в нем заключалось только следующее: «Приходите в одиннадцать часов в маленький домик».

– Вы видите, что она ждет его.

– Но где, когда? – вскричал глухо граф.

– В Пасси, в том доме, который она нарочно наняла для этого.

– И это… сегодня?

– Да, мой друг. Поедемте туда, теперь как раз самое время.

– Поедемте, поедемте, мой дорогой друг.

– Поедемте, – сказал Фабьен.

Виконт постучал в перегородку, и на этот зов явился лакей.

Граф сразу узнал его – это был его камердинер.

– Вот видите, я совсем поправился, – заметил граф, – я узнал своего камердинера.

Через несколько времени граф был уже совсем одет и пошел с Фабьеном д'Асмоллем в сад.

– Говорите, – сказал тогда граф, – я готов теперь все выслушать.

– Нет, отомстите сперва, – ответил Фабьен и передал графу красивый кинжал, вложенный в черные кожаные ножны.

– Будьте спокойны, – проговорил тогда граф, – моя рука не дрогнет.

Пока они разговаривали таким образом, они прошли через весь сад и подошли к решетке его. Здесь их ждала карета Фабьена. Они сели в нее, виконт крикнул кучеру: «В Пасси!» – и карета быстро покатилась. Через час они остановились. Фабьен и граф Артов вышли из кареты.

Фабьен провел тогда Артова к маленькому домику, в котором Ребекка принимала обыкновенно Роллана де Клэ. У домика стоял щегольской экипаж.

– Это ее карета, – заметил Фабьен и позвонил.

Дверь тотчас же отворилась, но горничная, отворившая ее, при виде двух незнакомых мужчин как-то смутилась и поспешно сказала:

– Барыни нет дома.

– Она дома, – сказал резко Фабьен. – Мы друзья господина Роллана де Клэ, и ты обязана пустить нас.

– Как нужно доложить о вас?

– Никак. Возьми вознаграждение, – добавил он и, взяв графа за руку, прошел с ним осторожно на цыпочках через приемную и поднялся по лестнице.

На площадке первого этажа д'Асмолль остановился и посмотрел на графа, который был бледен как смерть.

– Слушайте, – сказал он. – Я слышу их голоса. Граф прислушался и задрожал всем телом. Тогда он нагнулся к замочной скважине.

Перед ним сидела женщина, развалясь небрежно на кушетке. Она была освещена светом из отворенного окна. Это была графиня Артова, но покрытая уже морщинами и постаревшая на три или четыре года. На коленях перед ней стоял молодой человек и держал ее руки. Граф узнал в нем Роллана де Клэ.

Артов, не помня себя от бешенства, вышиб дверь и бросился с поднятым кинжалом в комнату, где так мирно сидели любовники, но в ту минуту отворилась другая дверь, в нее вошла женщина и встала между ним и испуганною четой, поспешно вскочившей со своих мест. Кинжал выпал из рук графа, и он остановился в недоумении.

Женщина, вошедшая теперь в комнату, была другая графиня Артова, но моложе и прекрасней той, у ног которой сидел Роллан де Клэ.

– Итак, милый мой Станислав, которая же из нас твоя жена? Кто из нас носит твое имя?

Граф вскрикнул. Он все понял и лишился чувств. В это время вошел доктор Самуил Альбо.

– Успокойтесь, графиня, теперь ваш муж спасен, – сказал он, – этот последний кризис послужил спасением для него.

Через несколько часов после этого граф Артов сидел у окна в маленьком домике в Пасси.

Д'Асмолля уже там не было. С графом находились графиня, Роллан де Клэ и доктор Самуил Альбо.

– Друг мой, – сказала графиня, – теперь мы можем жить спокойно и счастливо. Сэр Вильямс умер, а наследник всех его пороков приведен в полнейшее бессилие.

– А д'Асмолль ничего не знает?

– И никогда не узнает, – продолжала Баккара, – иначе это известие навсегда отравило бы их жизнь.

– А он?

– Маркиз де Шамери, который женился на Концепчьоне?

– Да.

– Он вернется через несколько лет и так загорит под китайским солнцем, что будет просто неузнаваем. Его жена расскажет ему парижскую жизнь Рокамболя.

Затем графиня обвила его шею своими прекрасными руками и, наклонясь к нему, прошептала:

– О! Как я страдала! Я уже думала, что умру. А теперь, мой друг, я хочу жить для тебя. Я люблю тебя!

Спустя пять лет после только что описанного нами события графиня Артова, бывшая тогда в Одессе, получила следующее письмо: