Подводная война, 1914-1918 гг.

Неоднократно наше правительство изъявляло готовность приостановить подводную войну при условии возвращения Англии к лондонским постановлениям. Если даже признать, что подводная война в том виде, как она нами велась, унесла больше жертв, чем могло бы иметь место при других условиях, то эта вина падает не на нас, а на инициаторов голодной блокады, т. е. на составителей английского плана войны. Когда приходится читать в английских книгах, что британские офицеры в аналогичной обстановке наших лодочных командиров выполнили бы боевые приказы с лучшим успехом, но и с большей гуманностью, приходится только удивляться лицемерию этих авторов. Доподлинно известно, что в тех случаях, когда представлялась возможность (Мраморное море, побережье Далмации и Балтийское море) английские лодки действовали без всякого зазрения совести, зачастую даже нарушая нейтралитет. Так например, в октябре 1915 г. в шведских территориальных водах были торпедированы 4 германских парохода, не обладавших к тому же вооружением. В Мраморном море топились без предупреждения как почтовые, так и пассажирские пароходы, среди них госпитальное судно «Маделен Рикмерс» (100 раненых на борту). То же творилось в Адриатике, а 8 марта 1916 г. у Далматского побережья было дважды днем атаковано госпитальное судно «Электра» французской лодкой. Все приведенные случаи падают на 1915 и 1916 гг., т. е. до объявления нами неограниченной войны. Особо можно подчеркнуть случай потопления (без предупреждения) турецкого пассажирского судна «Стамбул» 5 мая 1915 г. английской лодкой. Это событие произошло ровно за 2 дня (7 мая) до гибели «Лузитании»; всем еще памятен тот вой и скрежет зубовный, поднявшийся вокруг гибели английского корабля, о «Стамбуле» же вообще не упоминали. Наличие целого ряда инцидентов, острота которых могла бы быть смягчена отсутствием противолодочной обороны в Балтике, Адриатике и Мраморном море, отнимает всякое право наших врагов жаловаться на жестокость германских командиров-подводников. Наоборот, последние где и как только могли предоставляли время командам для оставления своих судов, снабжали их провизией, буксировали шлюпки под берег и даже иногда, не смотря на тесноту в помещениях, брали к себе на лодки до передачи на нейтральные пароходы. В наших архивах хранятся многие свидетельские показания о гуманности немецких моряков и, если в последний период войны наши лодки не имели возможности всплывать днем и оказывать помощь из-за противолодочной обороны, то это во всяком случае не вина наших командиров. Но ведь мы топили госпитальные суда? Да и даже целых 3 без достаточно веских оснований, по отзывам Адмирал-штаба, а обстановка гибели четвертого не выяснена из-за потери лодки. Германское правительство вынуждено было дать санкцию на атаки плавучих госпиталей в районе Английского канала в ответ на непрекращавшиеся воздушные налеты и обстрелы наших лазаретных поездов и даже самих госпиталей глубокого тыла, несмотря на их отличительные знаки. Такого рода действия, собственно говоря, давали право на снятие неприкосновенности со всех неприятельских судов Красного Креста, тем более что одна только угроза поставила бы противника в тяжелые условия, в особенности на Средиземноморском театре. На такой решительный шаг правительство наше, однако, не решилось и ограничилось одними минными постановками вне пределов Канала. По всем данным, 2 из погибших госпитальных судов подорвались на этих минах, 3 или 4 остальных утопления лазаретов лодками надо признать неправильными. Нам не пришлось проверить, сколько из этих случаев следует причислить к возможным на море ошибкам из-за мглистой погоды, ночного времени и пр. и сколько к умыслу, так как расследовать до конца удалось всего лишь один случай. Если в отдельных случаях и был злой умысел, то имело место неповиновение самих командиров. Объясняется оно не только озлоблением по поводу инцидента с «Баролонгом» и истязанием пленных подводников и т. п., но также уверенностью об использовании госпитальных судов по совершенно иным целям нашими врагами. Мы постоянно получали сведения как от агентов, так и от военнопленных о недопустимых проделках с красным крестом, да и кроме того загруженность госпитальных судов доказывала, что они вместе с больными или вместо них возили и другие контрабандные грузы[19].

Широкой известностью пользуется один судебный процесс (атака госпитального судна на основании полученных донесений), который под давлением Антанты разбирался в Имперском суде в Лейпциге и закончился приговором двух «подсудимых» подводников. Жестокую критику этого решения суда следует прочесть в брошюре D-r W. Hofacker (Лейпцигские военные процессы, изд. в журнале «Zeitschrift fur die gesamte Strafrechtswissenschaft», том 43, 1922 г.). Во всяком случае атака лодкой госпитального судна означает не больше, чем обстрел полевого лазарета или поезда Красного Креста, случаи обычные в военной практике наших противников и не вызывавшие какого-либо заметного негодования.