Подводный фронт

В одном из походов командир «М-176» капитан-лейтенант И. Л. Бондаревич — большой любитель технических новшеств, сторонник их активного использования — целиком построил поиск целей именно на таком методе. И ночью, и днем «малютка» большую часть времени находилась под водой. Акустик старшина 2-й статьи А. Т. Адамюк прослушивал глубины, а Бондаревич принимал решения по его докладам. За время пребывания в полосе боевого патрулирования Адамюк шесть раз докладывал командиру о том, что слышит шум винтов кораблей. Шесть раз лодка выходила в атаку, и каждый раз при сближении обнаруживались мелкие шхуны или мотоботы, торпедировать которые не имело никакого смысла, Так и вернулась «малютка» в базу ни с чем.

На разборе этого похода разгорелась довольно жаркая дискуссия. Одни командиры считали действия Бондаревича правильными, другие же считали, что так лучше действовать в дневное время, а ночью надежнее искать противника в надводном положении. Для того чтобы прийти к однозначному выводу, и решено было провести учение.

Штабом бригады был составлен подробный план. На плес вышли в основном те лодки, на которых имелась самая лучшая на тот момент гидроакустика. Привлекли всех лучших «слухачей» глубин. Каждая лодка несколько раз выходила в учебную атаку по плавбазе «Умба». В конце концов было совершенно определенно установлено, что Бондаревич несколько поторопился, начав использовать гидроакустику в ночное время. Днем, когда необходимо было обеспечить скрытность действий, конечно, имело смысл прослушивать глубины из подводного положения. Ночью же целесообразнее было попытаться обнаружить врага визуально: слишком несовершенными были еще наши шумопеленгаторы. Даже лучшие гидроакустики обнаруживали цели на весьма малых дальностях, и в ночных условиях для лодки, выходящей в атаку, больше было риска попасть под таран вражеского корабля, чем шансов на успех.

Так или иначе, а проведенное опытное учение принесло пользу. Хотя бы тем, что по итогам его штаб выработал конкретные рекомендации командирам по использованию гидроакустических средств. Такие учения, так сказать, на злобу дня стали проводиться регулярно.

Больше мы теперь уделяли внимания и совершенствованию тактического мастерства командиров кораблей, выработке у них снайперских качеств. В одном из кабинетов установили для их тренировок новый тренажер, на котором можно было отрабатывать выход в торпедную атаку. Когда-то, еще в 1936 году, во время учебы в Военно-морской академии я разрабатывал его в порядке курсовой работы. Теперь пригодились старые идеи. Выбрав час-другой, набросал чертежи. Специалисты береговой базы изготовили необходимые детали. И вот тренажер — в действии! Хотя сделан он был довольно кустарно (приходилось на время тренировки, скажем, сажать возле прибора кого-то из краснофлотцев, чтобы он вручную передвигал макет корабля, по которому ведется «стрельба»), тем не менее появилась возможность довольно наглядно проигрывать различные варианты торпедных атак.

Не оставались в стороне от боевой учебы и военкомы лодок. Для них проводились специальные занятия по штурманскому делу, по минно-торпедному, артиллерийскому… Военкомы занимались с увлечением. Многие из них не имели глубоких тактических и специальных знаний, а военкому они тоже требовались: он ведь всегда рядом с командиром, так же отвечает за боевые дела и конечно же должен разбираться в тонкостях любой задачи. Со временем многие военкомы добились немалых успехов в освоении подводного дела. Некоторые могли, если того требовала обстановка, и в атаку торпедную выйти не хуже командира. Кстати говоря, судьба иных военкомов сложилась в дальнейшем так, что пришлось им на деле занять командирское место. Так, батальонный комиссар С. А. Лысов, военком, а затем замполит «К-21», войну закончил командиром лодки. После войны стал командиром лодки и Л. Н. Герасимов.

Пример командиров и военкомов играл помимо прочего важную мобилизующую роль. Ведь не все даже опытные подводники сразу поняли смысл усиления внимания к боевой подготовке. Конечно, условностей в ней не избежать. Но если в мирное время они воспринимаются как само собой разумеющееся, то теперь, когда уже не первый месяц шла суровая, жестокая битва, когда люди не раз смотрели в лицо смертельной опасности и знали, что впереди у них немало еще более тяжких испытаний, психологически трудно было настроиться на серьезное отношение к учебным поединкам. Что ж, приходилось разъяснять, убеждать, в том числе и личным примером. И в конце концов сомневающихся в необходимости плановой, напряженной боевой учебы в бригаде подплава не осталось.