Подземелье ведьм

Как я жалел в тот момент, что не захотел читать старую книгу с картинками, которую мы с Виком отыскали вместе с другими сокровищами в подвале разрушенного дома на окраине нашего городка! Я отлично помнил картинки в той книге. Они изображали рыцарей, несколько похожих на тех, что составляли войско господина Ахмета. А вот те, другие, были одеты совсем уж странно. На их головах красовались ведра с рогами. То есть предметы, заменявшие им шлемы, более всего походили на ведра. Впереди в ведрах были сделаны прорези для глаз. Их кольчуги прикрывались плащами, белыми и длинными, на которых были нашиты кресты, но из-под плащей высовывались ноги, обутые в железные чулки. Вот эти чудовища и вышли на состязание с моими товарищами, которые мне казались куда более красивыми — шлемы на них были коническими, и лишь вертикальная железная полоса, предохраняющая нос, закрывала часть лица, тело было покрыто кольчужной рубашкой, и на груди к ней были прикреплены небольшие щитки. Плащи у наших были короткими, красными, я готов был любоваться нашими рыцарями.

Оба маленьких войска остановились, не доходя друг до друга, словно изучая противника.

С трибун донеслись крики — люди, собравшиеся там, приветствовали рыцарей.

Судья уверенно стоял на своей платформе, а ее водитель, видно, опытный в делах такого рода, вывел машину в центр поля. Судья поднял руку, дал свисток, и его автокар быстро попятился.

Но никто из противников не сделал и шага вперед. Они начали осыпать друг друга проклятиями и угрозами.

— Ты чего пришел? — кричал кому-то Добрыня. — Вали отсюда, пока цел!

— Поешь дерьма собачьего! — кричал в ответ человек в ведре с рогами.

Голос его из-под ведра доносился глухо. Его сосед, у которого тоже на голове было ведро, но вместо бычьих рогов возвышался один — лосиный, бил железными ногами по бокам тяжелого коня и монотонно вопил:

— Забью, заколю, затопчу!

В перебранку вмешались пешие воины.

— Берегись, сокольничья шваль! — кричал Батый.

— Молчи, желтопузый! — откликнулся вражеский рыцарь, одетый похуже прочих, на ведро которого не хватило рогов, и потому он украсил шлем граблями. — А то заткну тебе халяву.

— Что? Желтопузый? — Возмущенный Батый кинулся на обидчика, хоть имел лишь щит и копье, тогда как противник был вооружен мечом и закован в латы.

Остальные участники боя в дело пока не вступали, ждали, видно, исхода поединка и подбадривали участников его, присоединив свои крики к воплям, что неслись с трибун. Даже спонсоры, которые известны мне как крайне сдержанные существа, начали колотить жесткими слоновьими лапами по стальным загородкам своих лож.

Батый делал короткие выпады копьем и быстро отпрыгивал назад; более тяжелый его противник топал за ним, рассчитывая поразить мечом, и если это даже ему удавалось, Батый успевал подставить щит. Мне уже казалось, что наш Батый сейчас вонзит копье в тело врага — и, что удивительно, мне уже этого хотелось, как из толпы врагов выбежал еще один воин в круглом, похожем на ночной горшок шлеме, и ударил Батыя сзади. Батыю пришел бы конец, если бы Гурген не заметил этого выпада, — а он, как я понимаю, ждал от врагов подобного коварства.

Гурген отбил удар, и стадион взревел — одни от радости, другие — от огорчения.

В то время я еще не знал, что под трибунами есть кассы тотализатора, и зрители делали ставки на всю команду или на некоторых ее воинов. Люди ходили туда сами или посылали своих слуг, а спонсоры, которые, оказывается, также участвовали в игре, но не могли ни по своему положению, ни по размеру отправиться к кассе, обслуживались специальными гонцами, которые дежурили за их ложами и по знаку того или иного спонсора бросались к нему за указаниями. Я видел этих людей, но не мог понять их функций — я принял их за консультантов, которые объясняют доверчивым и наивным спонсорам смысл происходящего на поле.

Теперь уже на помощь к вражескому воину кинулись все его товарищи. Лишь самые рослые и тяжеловооруженные всадники оставались на месте, следя за происходящим и ожидая того момента, когда в бой вступят наши ветераны.

Вдруг я увидел, как конец меча коснулся обнаженной руки Батыя, и в это же мгновение, будто воздух из воздушного шарика, из руки полилась кровь. Батый выронил меч и пошатнулся. Один из рыцарей в ведре с орлиным когтем кинулся к нему, чтобы нанести удар, но в бой ворвался Добрыня, отвел удар и сам стал сражаться с рыцарем. Оба тяжело дышали, и звон их мечей долетал до нашего укрытия.

— Сюда! — закричал фельдшер, выбегая на край поля и размахивая тряпкой, чтобы привлечь внимание Батыя. Тот сообразил и побежал к нам. За ним кинулся было чужой воин, но Батый был резвее, а Гурген, увидев это, тоже вырвался из схватки и догнал воина, который был вынужден остановиться и защищаться.

Прерывисто дыша, Батый добежал до нас и скрылся за деревянным щитом.

Предплечье было в крови, Батый морщился.

— Черт, — повторял он, — больно!