Подземелье ведьм

Шпак протянул через стол руку и кончиками пальцев провел по щеке своей жены.

— Он так не умел делать, — сказала Зинаида. — Ты убил его?

— Даже если в твоих подозрениях есть доля истины, — сказал Шпак, — я же не убит. Я сижу перед тобой, я смотрю, какие у тебя фиолетовые глаза.

— Это от обоев. Отражение.

— Какая ты красивая и желанная.

— А какой ты на самом деле?

— Клянусь тебе всем святым, и твоим здоровьем клянусь, что я и есть я. Я не монстр, не осьминог, не паук. Я человек.

— Ты убил его?

— Он покинул это тело, потому что ничто не удерживало его здесь. Я мог только поторопить его.

— Я знаю, что ты прав, что ты никого не мог убить. Вот этот телефон.

Она протянула ему бумажку с уже известным номером.

— Они уже кого-то поймали. Но теперь, я думаю, они возьмутся за тебя.

— Что они докажут?

— А им не надо доказывать. Они тебя на детектор лжи посадят или обработают физически.

— Как так?

— Изобьют до полусмерти. Ты сам будешь рад им рассказать.

— Бог не выдаст, свинья не съест.

— Свинья? Ты знаешь, мне Груздь сказал, что у них один из вас есть. Добровольно перешел. Они с его помощью других уже поймали. Беспощадно.

— Будешь жалеть меня?

— Не сходи с ума.

— Может, мне просто пойти к ним и сказать — вы меня подозреваете, исследуйте, осмотрите, делайте что хотите, только чтобы я смог к жене вернуться.

— Ты так в самом деле думаешь?

— Честно.

Она встала и обошла стол, потом села к нему на колени, обняла, прижалась. Щекой к щеке.

— Я готов на все, — повторил он, — только чтобы возвратиться к тебе.

— Тогда тебе нельзя к ним идти, — сказала Зинаида. — Ты знаешь об этом лучше, чем они. Ты для них опасный. Бог его знает, сколько там таких, как ты, только и ждут, чтобы на нас наброситься.

— Честное слово, я не имею с ними ничего общего.

— Вот и дожила, — вздохнула Зина. — Вот ты и проговорился. Значит, твои друзья ждут момента, чтобы на нас накинуться. Но за что? Что мы вам сделали?

— Зина, милая, я сам по себе. Я ничей не слуга и не пришелец. Я сам. Я твой. Я клянусь тебе, что никогда и пальцем тебя не трону.

— Впрочем, — сказала Зина, — у меня нет выбора. Всю жизнь жила с подонком, и если ты окажешься не подонком, а просто убийцей, считай, что мне повезло.

Он не двигался. Он так и сидел — щекой к щеке. И никуда не хотелось уходить, двигаться…

— Почему у меня все не как у людей?

— А у людей — как?

Зинаида улыбнулась. Лицо было зареванное.

— Собирайся, — сказала она.

— Как так — собирайся?

— Мы уходим, — сказала Зинаида. — Пока они не спохватились. Они ведь умные — два и два сложить могут, да еще Груздь с подсказкой прибежит.

— Куда нам уходить?

— Пересидим у тетки Веры.

— У какой тетки?

— Забыл?

…Поле васильков. Как красиво, говорит он. Дурак, толстая тетка сердита, это же сорняки. Почему сорняки красивые? Конечно, это в Васильках. Значит, не зря вашу деревню Васильками называют. По красоте. А может быть, надоели им сорняки, житья от них не было…

— Не забыл я твою тетю.

— Собирай чемоданчик, даю тебе шесть минут на сборы.

— Шесть?

— У вас у всех на вашей планете с чувством юмора кранты?

— У всех.

— Лишнего не бери. Нам надо уехать, прежде чем они дороги перекроют. Представь себе, Груздь уже к ним спешит. Ах, черт!

Она стояла ближе к окну и смотрела наружу.

Артем Артемович семенил по улице, облачко пыли за ним как хвостик по земле.

— Хочет сделать последний штрих, — сказала Зинаида. — Значит, так, ты сейчас уходишь в поле за дом Астафьевых. Не забыл еще?

— Где кусты у речки?

— Там, у моста. Тебя никто не найдет. И жди меня. Я думаю, что быстро с ним разделаюсь. Но смотри — носа не высовывать! Сам погибнешь, меня за собой унесешь.

— Как так — унесешь?

Она его вытолкала через заднюю кухонную черную дверь — дом старый, дореволюционный.

— А так унесешь, что мне теперь не жить без тебя, дурак старый! Не жить!

— Даже если я убийца?

— А для меня ты не можешь быть убийцей, ты же пятнадцать лет как мой муж, я любому поклянусь… да не любой поверит.

В переднюю дверь постучали. Властно, дробью — Артем Артемович чувствовал свою силу.

Семен быстро пошел вниз, к реке. Сначала улицей, а потом узким огородным проходом, его знали только местные. Дорожка была пыльной — давно не выпадало дождей. Потом за огородами она влилась в другую, что струилась вдоль заросшего вербами берега речки.

Он уже понял, почему Зинаида велела ему ждать там, за домом Астафьевых, — неподалеку мостик, а там леском можно скрытно дойти до остановки автобуса. Если его будут ловить на платформе или автобусных остановках в Веревкине, то за пределами города шансов спастись больше.

Под вербами в кустарнике было душновато, жужжали комары и оводы. Он понял, что предстоит испытание. Но в самом деле надо терпеть. А то скоро поймают.

Кто-то шел по тропинке вдоль речки. Семен присел в кустах и затаился. Комары только и ждали этого.

Они накинулись на него. И ведь даже ладонью себя не хлопнешь.

Двое остановились у реки и стали выяснять, мог ли Кашкин здесь утонуть. Ну какое дело нам до Кашкина?

Зинаида добежала до входной двери. Спросила, запыхавшись:

— Кто там?

— Ты чего не открываешь?

— Я спрашиваю — кто там?

— Да я, я, чего, не узнала?