Подземелья Ватикана

И так как винные пары смешивались у него с туманом печали, а пьяная отрыжка -- со всхлипываниями, то, склонившись в сторону Протоса, он сперва изрыгнул завтрак, а затем сумбурно поведал о своем вечере с Каролой и конце своего девства. Бардолотти и аббат Каве насилу удерживались, чтобы не прыснуть со смеху.

-- Ну, и что же, сын мой, вы принесли покаяние? -- участливо спросил кардинал.

-- На следующее же утро.

-- Священник дал вам отпущение?

-- Слишком легко даже. Это-то меня и мучит... Но мог ли я ему сознаться, что перед ним не просто паломник; открыть ему, что привело меня сюда?.. Нет, нет! Теперь конец! Это высокое посланничество требовало непорочного избранника. Я был как бы создан для него. Теперь -- конец! Я пал!

Он сотрясался от рыданий и, колотя себя в грудь, повторял:

-- Я больше не достоин! Я больше не достоин!.. -- и затем продолжал нараспев: -- О вы, которые мне внимаете и видите мое отчаяние, судите меня, приговорите меня, накажите меня! .. Скажите мне, какое необычайное покаяние очистит меня от этого необычайного преступления? Какая кара?

Протос и Бардолотти переглядывались. Наконец кардинал встал с места и похлопал Амедея по плечу:

-- Полно, полно, сын мой! Не надо же все-таки так расстраиваться. Ну да, вы согрешили. Но, чорт возьми, вы нам нужны по-прежнему... Вы совсем перепачкались; нате, возьмите салфетку; оботритесь!.. Но я понимаю вашу скорбь, и, раз вы к нам обращаетесь, мы вам поможем искупить свою вину... Вы не так делаете. дайте, я вам помогу...

-- Ах, не трудитесь! Спасибо, спасибо, -- говорил Флериссуар; а Бардолотти, чистя его, продолжал:

-- Я понимаю ваши сомнения; и, уважая их, я вам предложу для начала небольшую, скромную работу, которая даст вам случай подняться и докажет вашу преданность.

-- Я только этого и жду.

-- Скажите, дорогой аббат Каве, у вас с собой этот чек?

Из внутреннего кармана своего плаща Протос достал бумажку.

-- Так как мы окружены врагами, -- продолжал кардинал, -- нам иной раз бывает трудно получать те как бы пожертвования, которые нам по тайному побуждению посылают добрые люди. За нами следят и франк-масоны, и иезуиты, и полиция, и разбойники, и поэтому неудобно, чтобы мы являлись с чеками и переводами на почту или в банк, где нас могут узнать. Проходимцы, о которых вам рассказывал сегодня аббат Каве, до такой степени дискредитировали всякого рода споры! (Протос между тем нетерпеливо постукивал пальцами по столу.) Словом, вот небольшой чек на шесть тысяч франков, по которому я вас прошу, сын мой, получить для нас деньги; он выдан на Коммерческий кредит в Риме герцогиней Понте-Кавалло; хоть он и предназначен для архиепископа, для получателя ради осторожности не проставлено, так что по нему может получить любой предъявитель; вы смело можете поставить на нем ваше имя, оно ни в ком не возбудит сомнений. Смотрите, чтобы его у вас не украли, а также и ... Что вы, дорогой аббат Каве? Вы словно чем-то взволнованы?

-- Продолжайте.

-- А также и деньги, которые вы мне привезете через... позвольте: вы возвращаетесь в Рим сегодня к ночи; завтра вы можете выехать со скорым, который идет в шесть часов вечера; в десять часов вы будете в Неаполе, а я выйду вас встретить на перрон. Затем мы подумаем о том, чтобы занять вас чем-нибудь более высоким... Нет, сын мой, не целуйте мне руку, вы же видите, на ней нет перстня.

Он коснулся лба полупростершегося перед ним Амедея, которого Протос вслед затем взял под локоть и слегка потряс:

-- Ну-ка, выпейте глоток на дорогу. Я очень жалею, что не могу проводить вас до Рима; они и лучше, чтобы нас не видели вместе. Прощайте. Поцелуемся, дорогой Флериссуар. Храни вас господь! И благодарение ему за то, что он дал мне встретиться с вами.

Он проводил Флериссуара до порога и, прощаясь с ним, говорил:

-- Ну вот, сударь мой, что вы скажете о кардинале? Разве не больно видеть, до чего довели преследования столь благородный ум!

Затем, вернувшись к самозванцу:

-- Болван! Нечего сказать, придумал тоже! Поручить чек простофиле, у которого даже паспорта нет и с которого мне придется не спускать глаз!

Но Бардолотти, совсем уже засыпая, уронил голову на стол, бормоча:

-- Надо же чем-нибудь занимать старичков.

Протос прошел в одну из комнат виллы снять парик и крестьянское платье; вскоре он вернулся, помолодев на тридцать лет, в образе приказчика или банковского служащего, из самых мелких. Ему мало оставалось времени до поезда, с которым должен был ехать также и Флериссуар, а потому он ушел, не прощаясь с уснувшим Бардолотти. VII

В тот же вечер Флериссуар возвратился в Рим на виа деи Веккьерелли. Он был крайне утомлен и упросил Каролу дать ему спать.

На утро, когда он проснулся, его прыщ наощупь показался ему каким-то странным; он осмотрел его в зеркало и убедился, что ссадина покрылась желтоватым струпом; все это имело подозрительный вид. Услыхав на площадке шаги Каролы, он позвал ее и попросил взглянуть на болячку. Она подвела Флериссуара к свету и сразу же заявила:

-- Это не то, что ты думаешь.