Подземка

      - Я, конечно, за всю правду поручиться не могу, но ежели кто-то Обходчику по какой-то необъяснимой причине

приглянется, так он может любимца своего из затруднительного положения выручить. Слышал, что одного солдата,

которого чуть было не засыпало в туннеле аккурат после бомбёжки, Обходчик этот тайными путями на станцию к людям

вывел.

      - И плату никакую не потребовал?

      - Не-а, ничего не попросил. Да и что с солдата возьмёшь-то?!

      - Брешут, скорей всего, - решил Егорыч. - Вся эта потусторонняя братия на нас с вами ноль внимания, фунт

презрения. Мы для них тля. Плюнуть и растереть. Зачем им с нами вошкаться?

      - Мало ли, - неопределённо пожал плечами мой напарник. - Тем не менее, о спасенном солдате многие болтают. Я

не раз и не два слышал.

      - Не раз и не два! - передразнил Егорыч. - Один дурак сказал, второй подхватил и понеслось.

      - За что купил, за то и продаю, - напарник заткнулся и больше в разговор не встревал.

      От рассказа Егорыча у меня почему-то мороз пошёл по коже. Ужас как не люблю всякую потустороннюю нечисть. Тем

более, мне и самому было что вспомнить. Загадочная история случилась со мной ещё в первый год пребывания под землёй.

Я был тогда по всем меркам сопляком, в поисковые партии меня не снаряжали, но определённым доверием я пользовался:

во всяком случае, охранять второстепенные посты уже ставили. Сейчас смешно вспоминать, но тогда меня аж распирало от

важности. Я был самым младшим в наряде, ровесники о такой чести не могли и мечтать.

      Выпало как-то мне сторожить склад стройматериалов. Стоял я на часах, вместо автомата дали мне резиновую

милицейскую дубинку. 'Демократизатор' называется. Типа, лупи по башке всем, кто не нравится. Упрашивал я тогда

начальство, чтоб хоть пистолет выдали, пользоваться им умел, ничего в этом особо выдающегося не было, но над

просьбой моей лишь посмеялись. Дубинки, отвечают, достаточно. Зачем мальцу огнестрельное оружие? Опасно. Раз в году

и палка стреляет.

      Предполагалось, что для меня главное своевременно кликнуть подмогу, а уж минуту-другую с этой дубинкой я

продержусь. Да и не пользовался склад повышенным вниманием у всякого ворья, тем более что основную их породу давно

повывели, а редкие 'крысы' постепенно вымирали как вид. Под землёй ты как на ладони: всем виден. И хорошо, и плохо.

      Освещался пост одинокой лампочкой, горела она возле входа. Обойдёшь склад вокруг, осмотришь всё ли в порядке и

рысью назад, на огонёк. Что с пацана возьмёшь? Страшно было.

      Оставалось мне до конца смены полчаса, может, минут двадцать пять. А тут вдруг лампа замигала и погасла. И

остался я один-одинёшенек в абсолютной мгле. То ли коротнуло что-то, то ли генератор автономный накрылся. Сейчас уже

и не помню.

      Когда вокруг темнота, вечно мерещится всякая дрянь. Невозможно отделить реальность от того, что на самом деле

творится лишь в твоих фантазиях.

      Хоть и были у меня спички, но зажечь костёр я не решился. Мало ли спалю всё, пожар устрою. Мне тогда головы не

сносить. Уроют, на возраст не посмотрят. С меня спрос как со взрослого был.

      Стою я сам не свой. Душа в пятки забилась, сердце колотится, вот-вот из груди выпрыгнет. Надо же именно в моё

дежурство такая оказия произошла! Нет бы сменщику моему подфартило - Кольке Смирницкому. И только подумал о нём, как

глядь - лёгок на помине. Выступает прям из самой темноты фигура и прямо ко мне. Это я потом узнал, а сначала то

испугался.

      - Стой, - говорю. - Кто идёт?

      А самому страшно до ужаса. Не приведи Господь мерзость какая сейчас из темноты выпрыгнет и на меня. У страха

глаза велики, чего только не напридумываешь. Тем более, как наслушаешься, что поисковики рассказывают о кошмарах из

тех, что наверху творятся, так фантазия одну картинку мерзопакостней другой подкидывает. А от этого ещё сильней

пугаешься. Накрутишь себя вплоть до обморока или намокания штанишек. Но нет, на сей раз я удержался, тем более что

из темноты мне спокойненько так отвечают:

      - Вот даёшь, Лось. Не узнал что ли? Это ж я, сменщик твой, Коля.

      Ох, как я обрадовался. Всё ж вдвоём куда веселей, чем одному.

      - Иди Коляныч сюда. Только осторожно.

      Подошёл ко мне Колька, рядышком встал, а меня от такого соседства вдруг пробирать начала, чем-то ледяным.

Кровь почему-то застыла, а на лбу испарина выступать начала. Ничего понять не могу.

      - Чего случилось, Колян? - Спрашиваю. - Куда свет пропал?

      А он вроде как рукой машет. Дескать, пустяки. Мало ли что в жизни бывает? И потом замогильным голосом говорит:

      - Вот что, Саша, я ведь твоих мать и отца видел. Привет они тебе передать просили.

      Я аж обалдел:

      - Ты что, белены объелся? Они ж преставились во время войны. Ты что такое городишь?!

      - Ничего я тебе не горожу. Видел я их, просьбу передал, а сейчас пока. Ухожу. Прощай, Саня!

      И вдруг исчез. Как сквозь землю провалился. Волосы у меня на загривке от таких чудес сами по себе дыбом

встали. Даже перекрестился.

      А потом свет загорелся, видать починили его, пришёл сменщик, как и положено, вовремя, но только другой, не

Смирницкий.

      - Где он? - удивляюсь.

      - Не жди, Саша, не будет его.