Подземные (Из романа «На дороге»)

И вот теперь раздумывая о ней, ценя ее драгоценные хорошие мгновенья что у нас были о которых прежде я и думать избегал, возник факт, раздувавшийся в своем значении, тот поразительный факт что она единственная девушка из всех кого я когда-либо знал которая по-настоящему понимала боп и умела петь его, она сказала в первый уютный денек красной лампочки у Адама "Пока я ехала головой я слышала боп, в музыкальных автоматах и в Красном Барабане и везде где мне случалось его слышать, с совершенно новым иным ощущением, которое я, правда, на самом деле не могу описать." "Но каким же оно было?" — "Но я не могу описать его, оно не только посылало волны — проходило сквозь меня — Я не могу ну типа, сделать его, пересказывая его словами, понимаешь? УУ ди би ди ди" спев несколько нот, так прелестно. — Та ночь когда мы стремительно шагали вниз по Ларкину мимо Черного Сокола вместе с Адамом на самом деле только он шел следом и слушал, тесно голова к голове, распевая дикие припевы джаза и бопа, временами я фразировал а она издавала совершенные фактически очень интересные современные и передовые аккорды (подобных которым я никогда нигде не слышал и которые имели сходство с модерновыми аккордами Бартока но были по-боповому хеповы) а в другие разы она просто делала аккорды а я делал контрабас, по старинной великой легенде (вновь ревущей высокой кушетки поразительно убойного дня которую я не рассчитываю что кто-то поймет) прежде, мы с Оссипом Поппером пели боп, выпускали пластинки, всегда беря на себя партию контрабаса тум тум под его фразировку (настолько как я вижу сейчас похожую на боповую фразировку Билли Экстайна) — мы вдвоем рука об руку несясь длинными шагами по Маркету по хиповой старой сердцевине Калифорнийского Яблока распевая боп и притом неплохо — восторг этого, и придя после жуткой попойки у Роджера Уолкера где (организация Адама и мое молчаливое согласие) вместо нормальной бал°хи были одни мальчики и все голубые включая одного молодого фарцовщика-мексиканца и Марду отнюдь не застигнутая врасплох веселилась и болтала — однако несмотря на все это, сорвавшись домой на автобус что ходит по Третьей Улице распевая ликуя

Тот раз когда мы читали вместе Фолкнера, я прочел ей Кони в яблоках, вслух — когда зашел Майк М°рфи она велела ему сесть и слушать пока я продолжал но тогда я был другим и не мог читать одно и то же и остановился — но на следующий день в своем мрачном одиночестве Марду села и прочла весь однотомник Фолкнера.

Тот раз когда мы пошли на французское кино на Ларкин, в Вог, посмотрели Нижние Глубины, держались за руки, курили, прижимались друг к другу — хотя снаружи на Маркет-Стрит она не позволила мне держать себя под руку из страха что люди на улице решат что она шлюха, так это и выглядело бы но я рассвирепел но не стал дергаться и мы пошли дальше, мне захотелось зайти в бар выпить вина, она боялась мужиков в шляпах рассевшихся у стойки, теперь я увидел ее негритянский страх перед американским обществом о котором она постоянно говорила но ощутимо на улицах что никогда никак меня не заботило — пытался утешить ее, показать что она может делать со мной вместе все что ей угодно: "Фактически крошка я буду знаменитым человеком а ты будешь достойной и гордой женой знаменитого человека поэтому не переживай" но она сказала "Ты не рубишь" но страх маленькой девочки так прелестен, так съедобен, я оставил его в покое, мы пошли домой, к нежным любовным сценам вместе в нашей собственной и тайной темноте