Подземные корабли

Откуда в пустыне взялись белые, абсолютно белые камни? Откуда взялось отливающее молочной желтизной, словно кость динозавра, дерево, из которого неизвестные мастера сделали двери в домах и покрыли их замысловатой резьбой? Застывшие на древесине драконы казались живыми.

В домике, куда привели Рогана, Тигаки и Мэй, полы покрывала белая каменная плитка. На окнах висели занавески из тонкой шерсти; столы, шкафы и сундуки были сделаны из гладко обструганных деревянных досок и покрыты слоем белой краски. И даже печь, возведенную посередине большой горницы, тоже сложили из белых больших камней.

Благодаря светлым краскам домик казался просторным и чистым. На гладких остывших камнях печи стоял большой пузатый казанок с густым мясным рагу, и запах этой еды наполнял все помещение.

Хозяйка домика, высокая женщина с блестящими черными глазами и убранными в хвост черными волосами, тут же усадила гостей за стол, и каждый получил по полной миске овощного рагу, щедро приправленного мясом. Затем на столе появилось большое блюдо, полное лепешек, и еще одно блюдо с фруктами. Кинель в кувшине оказался таким прохладным, что Мэй выпила сразу две кружки.

Густое рагу следовало черпать широкими металлическими палочками, потому что ложек в Поселении не придумали. Но есть хотелось так сильно, что Мэй буквально заставляла себя не хлебать с краю миски и не чавкать, торопливо глотая аппетитные сочные куски мяса. Ее руки дрожали, когда она отламывала очередной кусок теплой лепешки, и Тигаки чувствовала себя точно так же. Выпачканные щеки, жирные пальцы, быстрые движения вовсе не создавали благоприятное впечатление воспитанных девушек.

Но что было делать? День, ночь и длинное утро, проведенное в пустыне без еды и воды, превратили их в дикарей. И к тому же Мэй уже было все равно, что о ней подумают красивые, стройные женщины, хозяйничающие в чистом домике. Ей вообще было все равно.

С Люком случилось что-то непоправимое, она слышала загадочные слова черного дракона о программе «Хамур», под которую попал Люк. Правда, ничего не поняла, но безнадежность и отчаяние только усилились.

Мэй сама не понимала, почему так расклеилась. Почему не осталось сил бороться и верить. Она никогда не была нытиком, никогда не жаловалась и не распускала нюни. А теперь от нее осталась просто какая-то клякса-размазня. Даже Тигаки и та выглядела гораздо собраннее и увереннее.

А Роган – тот вообще вел себя так, как будто каждый день терялся в пустыне, а после находился. Ничего необычного, самая стандартная ситуация. И не факт, что завтра это не повторится, так чего зря причитать и ужасаться? Все на своем месте, все путем, все как и должно быть…

– Хвала Настоящей Матери, вы наконец наелись. Бедные девочки, все лица обгорели под лучами Светила. Это же надо – застрять в пустыне… Что же ты, Роган, их не привел сразу, когда сам пришел в первый раз? Девочек надо немедленно выкупать и переодеть, и пусть себе отдыхают… Милостивая матушка, как же вам досталось, бедные вы мои… – причитала хозяйка дома, убирая посуду.

Две другие девушки, очень похожие на хлопотливую хозяйку, охотно помогали ей и ласково улыбались полными, красиво очерченными губами. У них были раскосые, поднимающиеся к вискам темные глаза, прямые, слегка длинные носы, круглые подбородки с ямочками, маленькие мочки ушей и большие сережки-кольца из блестящего красного металла.

Волосы, заплетенные в бесчисленное множество косичек и перевязанные красными нитками, девушки убрали в хвосты, открывая безупречные линии длинных шей, а под тонкой шерстяной тканью длинных туник угадывались округлые груди.

Девушки Пристанища обладали удивительной, неповторимой красотой, как будто были какими-то богинями, небожительницами, спустившимися на землю. И если бы Мэй не так устала и измучилась, она бы таращилась на девушек гораздо дольше.

Сестренка Люка тоже была красива, но ее красота, по-детски милая и славная, не походила на божественную. Милое личико с милыми губками и блестящими глазами, изящные движения, трогательная черная челочка над высоким лбом. Тигаки напоминала Люка, и от этого понимания Мэй чувствовала горечь и боль.

Потому что не могла думать о Люке без горечи и боли.

– Теперь к колодцу. Вода прохладная, чистая – то, что надо, чтобы унять пустынный жар, – снова принялась распоряжаться хозяйка домика. – Мои девочки проведут вас. Анука, Дасана, возьмите полотенца и отведите девочек в купальный дом.

– Купальный дом? – пробормотала Тигаки, облизывая пальцы.

– Конечно, – сказал Роган. – Вы, Инимайты, там у себя не моетесь, что ли?

– Моемся, Вурног. Еще получше вас.

– Тогда вперед. У мужчин свой купальный дом, у девочек свой. Вперед, девчонки!

Тигаки поднялась, допила кинель из своей кружки и показала Рогану язык.

Глава 16 Люк. Движение по кругу

1

Мэй смотрела с упреком, и ее серые, всегда такие ясные глаза теперь потемнели и утратили всякое добродушие. Глаза его любимой девушки метали молнии.