Подземный художник

Умудрился даже с шепотливой хмельной конспиративностью (то есть по-дурацки, прилюдно) выклянчить телефончик у стюардессы, похожей на Бельмондо, сделавшего операцию по изменению пола.

– Лучше бы мы в Ельдугино поехали! – вздыхала, чувствуя непоправимое, Тоня. – Может, нашли бы Грибного царя…

22

Грибы Светка пережарила и, видимо, не очень хорошо отмыла: на зубах противно скрипели песчинки.

– Вкусно? – спросила она, умильно глядя на жующего Свирельникова.

– Офигительно!

– А где растут белые?

– На пальмах.

– Я серьезно!

– Ты что, никогда грибы не собирала?

– Нет. Я рыбу ловила. С папой. Мы на Медвежьи озера ездили. А мама ругалась…

– Почему?

– Она говорила: «Там, где кончается асфальт, там кончается жизнь…»

– Ерунда! Жизнь начинается как раз там, где заканчивается асфальт!

– Папа тоже так говорил!

Светкина мать оказалась хорошо сохранившейся, стройной и явно не безутешной вдовой. Судя по некоторым признакам, например по особенному, звательному, выражению глаз, утешилась она давно, возможно, еще до преждевременной смерти супруга. Ей довольно скоро стало известно о связи дочери со зрелым мужчиной, к тому же еще и бизнесменом. Несколько раз через Светку она передавала Михаилу Дмитриевичу приглашения заехать как-нибудь вечером на чай, но он не придавал этому значения, как, впрочем, и своему неожиданному роману с жизнерадостной студенткой – сокурсницей Алены.

Но вот в один прекрасный день в кабинет вошла Нонна и с обидчивой подозрительностью доложила:

– К вам какая-то Татьяна Витальевна.

– Она записана? – удивился Свирельников.

– Нет.

– По какому вопросу?

– По личному! – усмехнулась секретарша.

Михаил Дмитриевич поначалу решил, что это без звонка заявилась к нему одна из тех бизнес-дам, что приходили на Беговую смотреть заоконные скачки. Познакомившись со Светкой, он стал уклоняться от встреч с прежними подругами, несмотря на их настойчивые предложения продолжить конно-спортивные отношения. И вот теперь, наверное, самая соскучившаяся (вроде бы действительно была одна по имени Таня) не выдержала одиночества и нагрянула для разъяснения перспективы. Но когда в кабинет вошла крашеная брюнетка в темном брючном костюме, он сразу сообразил: эта дама на скачки к нему никогда не заглядывала.

– Здравствуйте! Я Светина мама… – сообщила женщина выскочившему из-за стола директору «Сантехуюта».

С этими словами дама достала из сумочки и протянула ему визитную карточку, из которой следовало, что ко всему прочему она еще и кандидат технических наук.

– Очень приятно. Кофе или чай?

– Кофе… – оценив самообладание поседелого бойфренда своей юной дочери, улыбнулась визитерша.

Пока Михаил Дмитриевич вызывал Нонну и распоряжался насчет кофе, пока ругался по телефону с хозяином «Астарты», взбешенным срывом сроков, пока забегала бухгалтерша подписать «платежку», пока секретарша с неуловимым презрением к зряшной посетительнице расставляла чашки, Татьяна Витальевна внимательно разглядывала кабинет и хозяина. При этом на лице ее блуждало выражение иронического недоумения, означавшее примерно следующее: «Нелепо, конечно, что такой серьезный и не лишенный приятности мужчина увлекся юной дурочкой, а не достойной, следящей за собой опытной женщиной средних лет! Но, раз уж такое произошло, надо что-то делать…»

Разумеется, она была прекрасно осведомлена о предыдущей неслабой личной жизни дочери и явно не собиралась заводить трагическую, как выражалась Светка, «чухню» про сломанную девичью судьбу. Дама пришла для делового разговора, и Свирельникову даже стало любопытно, что именно попросит у него Татьяна Витальевна. Она закурила длинную коричневую сигарету, изящно пригубила кофе и внимательно посмотрела на директора «Сантехуюта»:

– Ну, и что мы теперь будем делать, Михаил Дмитриевич?

– В каком смысле?

– А вы считаете ситуацию двусмысленной?

– В общем, нет…

– Но вы, по крайней мере, согласны с тем, что мы отвечаем за тех, кого приручили?

– Согласен, – кивнул Михаил Дмитриевич и в этот момент почувствовал, что разговаривает с ровесницей, тоже возросшей на «Маленьком принце».

– Это хорошо!

– Но если вы имеете в виду брак… Это исключено. Я несвободен…

– Какой брак? О чем вы! – совершенно искренне удивилась, даже опешила гостья. – Она же еще девчонка! Я имею в виду только ответственность! Вы взрослый, мудрый, а она только начинает жить! Ей надо помочь.

– Да я вроде бы ничего для Светланы не жалею…

– Я знаю, вы добрый! Но вашу доброту надо… понимаете… систематизировать.

– Вот как?

– Да, именно так!