Подземный корабль

Когда Герасим еще только приступал к своему проекту, служба безопасности человека с котлами вдруг вздумала проверить сомнительную мою персону и потребовала от меня трудовую книжку, копию диплома и военный билет. Полтора года они провалялись в одном из офисов нашего хозяина, где-то за Лыткаринскими промзонами. "Сашенька, вот в чем сложность! Тот человек, у которого ключи от сейфа с вашими документами, забежит на работу утром в понедельник, а потом прямо оттуда уедет в командировку. То есть управиться вам надо совсем рано. Вы ведь сможете подъехать туда до девяти утра?"

Я представил себе, как сейчас возвращаюсь к себе в Электрогорск, ранним утром еду обратно в столицу, перебираюсь с одного вокзала на другой — под мутным небом, в толпе сонных людей. Нет, такие подвиги мне не по силам. И вот что я сделаю сейчас — останусь в Москве и контрабандным образом переночую в своем старом жилище. У меня и ключ еще оставался. Я позвонил по прежнему своему телефону, никто мне не ответил — значит, скорее всего, квартиру пока никому не сдали. Поздним вечером я вошел в пустую комнату, всю в серых тенях.

В ящике стола лежала ручка с надписью "Молодежный центр науки и культуры" и рисунком в виде человеческого глаза и молнии — Сапожников когда-то подарил мне этот сувенир. Постельного белья в квартире не было. Ночевать пришлось, завернувшись в скатерть.

В шесть утра я встал, недолго возился на кухне с чайником, колбасой и хлебом, потом вышел в ледяной и влажный воздух. Ночью выпал снег. Невидимый дворник в переулках скреб лопатой асфальт, и звук был такой, словно по мою душу точили нож. В электричке было холоднее, чем на улице. Под потолком светили квадратные желтые лампы. Лязгнула дверь, явился вагонный торговец с баулами, которые, как младенцы, были запеленаты в кучу тряпок. Он стал продавать нам холодное пиво. Многие покупали, пили прямо из горла и брали на закуску резиновые крючки сушеных кальмаров.

Поезд шел сначала сквозь промзоны, потом через перелески. Явились из тьмы и побежали вдоль вагона березки в черно-белой униформе. Мне казалось, что я арестант и эти березки ведут меня под конвоем.

Когда я вышел на станции, небо уже светлело. Над вокзалом и черными гаражами расстилалась пронзительная голубая мгла. Я двинулся к офису бывшего нашего хозяина, располагался он в здании навеки замершего НИИ. В вестибюле уборщица протирала пол, вокруг бродила пара лохматых дворняг. Я поднялся на второй этаж. Длинный советский коридор был залит белым офисным светом. В нужной мне комнате за столом сидела женщина и читала брошюру про чудесные знамения. Увидев меня, она куда-то ушла, потом вернулась с ключами и отперла железный сейф — на его дверь был наклеен православный календарь с изображением иконы. Из-за лика Богородицы достали мои документы и бумаги для бухгалтерии. Я знал, что обратная электричка до Москвы отправляется не скоро, поэтому решил дойти до поселка и сесть в автобус. Короткий и помятый, он уже стоял на главной площади. Забравшись в салон, я сел у окна. Окончательно рассвело, начинался рынок, обмотанные платками женщины раскладывали на железных столах связки бананов и шерстяные штаны. Прямо перед моими глазами находилась белая стена магазина или сарая. На ней размашисто темно-зеленой краской было начерчено: "Ответят иуды!"

Наконец мы отправились в путь. На одной остановке автобус молниеносно наполнился людьми, начались вопли, надо мной под углом в сорок пять градусов нависла мощная тетка, потом снова стало почти что пусто. Мы катились по полю, я сидел и смотрел в окно. На каком-то перекрестке влез и сел рядом мужик в зеленом шарфе. Свои коричневые руки с пальцами, похожими на сучья, он осторожно держал на весу, пальцы эти дергались и дрожали. Вдруг глаза его наполнились тревогой, он с укором посмотрел на меня, ткнулся головой в сиденье напротив и стал блевать. Что же до меня, я остался рядом. А как мне было, по-вашему, поступать? Перелезать через него в этот момент? Сельские старушки в вязаных варежках, сидевшие передо мной, стали горько рассуждать о моем соседе, используя продолжительные матерные загибы, каких я прежде и не слышал.

"Итак, вот я сижу здесь, — размышлял я. — Замерзший. Невыспавшийся. Без денег и без работы. Рядом с блюющим алкашом. Вот что я, такой умный, получил от жизни, смог выбить из нее. Вот мне за все награда".

Мне хотелось мстить, ибо я был обижен. Сосед мой тихо свалился в проход, и я кое-как перебрался через него на другое место.