Подземный корабль

Вы понимаете, с таким лингвистическим бэкграундом она закрывала практическую всю интересную нам Азию. Только хинди и бенгальского не знала, а ведь мы очень серьезно работаем с Индией и Бангладеш. Но в тех странах еще не забыли оставшийся от колонизаторов английский, а дядя Заремы преподавал этот язык в средней школе Коканда. Поэтому она говорит лучше, чем можно предположить, пусть с кошмарным акцентом и по архаически-советским стандартам (так, здороваясь, она произносит “Хау ду ю ду!”). Но это ведь не мешает делу. Официально я дал ей статус уборщицы, но помощь ее в проекте неоценима…

Ибрагим замолчал, продолжая аккуратно прихлебывать кофе. Видно было, что он возится с какой-то мыслью. Решил, наконец, ее высказать.

— Может быть, это предложение покажется интересным… Наш бизнес развивается, у него хорошие перспективы, и вы могли бы получать долю в прибыли. С тем, чтобы работа продолжалась… Обещаю, что теперь совершенно исключу попадание гостей в вашу жилую зону. И если вам нравится ходить без головы, пожалуйста, ходите сколько угодно, никто вас больше не потревожит.

Он извинился и печально наклонил голову, увидев взгляд своего жильца.

— Когда вы отправляете эту порцию? — спросил Морохов, подумав.

— Мы были намерены недель через пять, когда здесь соберется тридцать четыре запланированных человека.

— Ладно, но это будет ваш последний транш — дальше устраивайтесь, где хотите. Обратитесь в службу по эксплуатации здания, пусть пришлют новый персонал. Придумайте причину этого массового ухода — правдоподобную. Никто не должен узнать о том, что здесь происходило, и никакой скандал не может быть связан с моим именем. Не забывайте, я даю вам возможность пусть в другом месте, но продолжить свой бизнес.

Слава Морохов прекрасно понимал, что его поступок по отношению к Ибрагиму был невероятным великодушием. Впрочем, выгони он прямо сейчас этих странников, неизвестно где им придется искать новое убежище. С большой вероятностью они тут же попадутся, причем не только беженцы, но также Ибрагим и его команда. Следствие выйдет на “Мадагаскар”, а здешнему жильцу совсем не нужно внимание правоохранительных органов, в связи с его обстоятельствами, сильно изменившимися в последнее время.

Но была и другая причина его странной снисходительности. Слава прекрасно знал, какая это редкая вещь — хорошая работа. Нельзя было не оценить проект Ибрагима, блестящий, хотя и слишком смелый. Все-таки стоило уходить, когда он поселился в этом доме.

— У меня еще один вопрос, — сказал он. — Вон там, на второй справа раскладушке, напротив панно на стене, где нарисованы бюргеры с пивными кружками, там сидит здоровый мужик, горбоносый, в синей кофте. Пусть Зарема спросит у него, откуда он и как его зовут.

— Зарема наверх ушла, — ответил Антон. — Она сердится сильно.

— Что ж, тогда в другой раз, — сказал жилец.

Больше здесь нечего было делать. Не желая плутать по мадагаскарским тропинкам, Морохов велел консьержу его проводить.

В большом зале “Баварского погребка” было тихо. Телевизор транслировал нежную музыку. Стучали игральные кости, опускаясь на доску. Повар Рагитхат Тапан из Бангладеш стоял у косяка и общался с Антоном.

— Белы день, — спрашивал он. — “Белы” — это что больше нет?

“Белый” — это “уайт”, — отвечал бармен. — Для того, чего больше нет, есть слово “было”.

Семь минут спустя Мстислав Романович вновь оказался в пустом парадном холле. Мирно журчала вода в фонтане. Так же покачивалась луковица на волнах.

16

Страницы из дневника Александра Л., написанные в его кабинете на фоне копии живописного полотна XVIII века “Жители Аркадии приносят гиацинты и асфодели на алтарь богини Забвения”.

…Эдуард Цыган сказал мне: "Саша, если интересно — приходи. И не убегай после торжественной части — будет ужин для узкого круга".

Все-таки он подписал контракт с австрийской медицинской компанией, и в гостинице "Рэдиссон-Славянская" в зале "Pushkin" собрались люди разных степеней важности, чтобы осмыслить это событие и порадоваться ему. Чиновники из Министерства здравоохранения, западные партнеры, владельцы аптечных сетей, да и профессора Хрушина я заметил в зале.

Потом, когда основная масса гостей, шурша полными подарков и пресс-релизов пакетами, двинулась к гардеробу, нас провели в небольшой боковой зал, где официанты торопливо заканчивали накрывать на стол. Приволокли микрофон и утвердили его на синем бархатном полу. Появился Эдуард в смокинге. На почти безукоризненном английском он предложил первый тост. Потом к микрофону вышел плотный дядька, добротное и пожившее его лицо обрамляли пыльные волосы, висевшие до плеч. Я стал размышлять, как тяжело с такой прической в современном мире, но тут же догадался, что ради встречи с нами этот человек надел парик.

И еще он был в розовом костюме и с серебряной розой на груди. Он запел:

Ты стояла в толпе и держала цветы.

Подарю я тебе этот бодрый мотив…