Подземный рейд

Надо спешить, их ждет Василий. Опаздывать не стоит, а ведь еще надо выполнить поручение коллекционера: запастись пивом. Нетерпеливый Бормотов подтолкнул друга и доверительно произнес: «Олег, я слышу, как застучало твое сердце. Но все потом. Идем, время не ждет».

Друзья купили пива в ближайшем магазинчике и двинулись к коллекционеру. Обоих мучили невысказанные вслух сомнения – стоило ли вообще огород городить? Стоило! Это их город, который они будут «зачищать» от любых тварей, чего бы им это ни стоило…

* * *

Бормотов с порога тряхнул сумкой, в которой звякнули бутылки с пивом:

– Хлебнем для храбрости?!

– Убьем Многоликого, тогда и отметим, – ответил Василий.

Алексей закатил глаза: «Нет так нет!»

– Принес? – вместо «здрасьте» сразу же спросил Василий. Он бесцеремонно выхватил у Олега из рук длинный и узкий бумажный сверток, перетянутый в нескольких местах скотчем. Коллекционер содрал бумажную оболочку. – Те-экс, посмотрим, что тут у нас. – Он вытащил из расписных металлических ножен слегка искривленный клинок, тускло блеснувший стальным лезвием.

– Ничего особенного. Стандартный меч офицера Императорской армии кио-гунто образца 1875 года. Так называемый «первый военный меч». – Василий поднес меч близко к лицу, словно обнюхивал или хотел попробовать на зуб. – О, да тут и темляк сохранился. Черный с красным носили штаб-офицеры. Некоторые военные брали с собой в армию настоящие самурайские клинки, выкованные в феодальную эпоху. История таких клинков нередко тянется ко временам «эпохи Эдо». Старинные клинки брали в бой не только как семейные реликвии. Некоторые японцы и сейчас считают, что мечи обладают собственной душой и мистически связаны с хозяином. Позор на весь род, если святыня попадет в руки врага. Смыть пятно с родовой чести – вернуть клинок. Ух ты, да тут клеймо мастера. Видите, рыбка с длинным хвостом!

Василий по очереди показал друзьям клеймо на мече.

– Все ясно. Этот упырь хочет вернуть себе сабельку, а заодно и поквитаться, – заявил Бормотов. Поймав возмущенный взгляд знатока оружия, он быстро поправился: – Я, разумеется, хотел сказать «меч».

– Зябко тут у тебя, – Шаржуков передернул плечами. – Это как-то связано…

– Нет, не связано, – сварливо ответил Василий. Каэсэсовцев не впечатлила его проникновенная речь. Старинный меч был для них всего лишь обычной железкой, мало отличающейся от других, с любовью развешанных по стенам. Дилетантов и профанов за версту видно. Лифтеры, одним словом, что с них взять. Он с плохо скрываемой досадой указал на каминную полку. – Возьми пульт от кондиционера. Щелкни на функцию «комфорт». Через пять минут станет теплее.

В доме стоял терпкий и пряный запах. На стенах и на лестнице, ведущей на второй этаж, висели пучки сушеных трав. Над входной дверью расположилась гирлянда разнокалиберных игл. Среди металлических иголок были и костяные. Пол в каминном зале пестрел непонятными узорами из разноцветного песка. Один завиток плавно перетекал в другой. Песчаные узоры, начавшиеся сплетаться-расплетаться в каминном зале, расползлись по всему дому. Ритуальная атрибутика чудесным образом распространилась по всем комнатам и закуткам.

Рядом с камином был выложен круг из маленьких маслянисто-черных камушков. Везде торчали горящие свечи. Если б не узоры и пучки трав, то можно было подумать, что коллекционер ждал не лифтеров, а приготовился к романтическому свиданию. Еще пара бокалов и бутылка с шампанским в ведерке со льдом – и картина была бы завершена. Но вместо ведерка на столе были разложены непонятные костяные и деревянные фигурки. Похожие на амулеты и обереги. Особняком стояла маленькая фигурка эскимосского божка из обожженной глины. Наверное, Василий вытащил из закромов все, что было припасено за много лет. Под столом высилась стопка старых манускриптов в толстой коже. На верхней книге обложка блестела тисненой золотом пентаграммой и абрисами скалящихся чудовищ. Ни дать ни взять ведьмина избушка, только больше, и комфортабельнее, и без куриных ножек.

Василий с мечом в руках скрылся за ширмой, расписанной цветущими ветками сакуры и зелеными драконами с вислыми усами, будто у гигантских сомов. Из-за нее он вернулся уже без катаны, с пустыми ножнами в руках.

На полу стоял бронзовый треножник. Василий взял его в руки и ласково произнес, будто говорил о любимом ребенке:

– Спарта, пятый век до нашей эры. Жрецы использовали его в храме Ареса для предсказаний о ходе грядущих битв. Сегодня он послужит нам, но для другой цели.

Он аккуратно поставил его обратно на пол, не задев ни одной линии песочных узоров. Василий положил на треножник бинт со ржавыми пятнами засохшей крови лифтера, последствий того, что ему рассадили лоб в «Трясине». Побрызгал на скомканный бинт черной пахучей жидкостью из каменного пузырька и поджег, чиркнув зажигалкой. Вопреки ожиданиям каэсэсовцев, марлевая ткань не загорелась, а начала равномерно тлеть по краям, испуская приятный терпкий запах. Над треножником поднималась прозрачная струйка дыма, тянущаяся к потолку.

Василий спрятал зажигалку в карман.