Поедательницы пирожных

С враньем почему-то всегда так: стоит соврать самую маленькую капельку, и через некоторое время ложь превращается в стремительный поток, которым ты уже не можешь управлять.

— А они нас могут услышать? — трагическим шепотом спросил Аркадий.

— Ты что, хочешь признаться в тройном убийстве? — раздраженно поинтересовался Марьянов. — Боишься лишних свидетелей?

— Родион, ты не понимаешь. У нас должен состояться разговор с глазу на глаз.

— Тогда пойдем в огород. Думаю, кочаны капусты не покажутся тебе подозрительными?

— В огороде нас могут подслушать соседи. Марьянов пристально посмотрел на своего коммерческого директора.

— Ты меня по-настоящему пугаешь, — заметил он. — Ладно, сиди тут. Я поднимусь на второй этаж и попрошу, чтобы нас никто не беспокоил. И налей себе, а то что-то ты очень нервничаешь.

Марьянов вскочил и помчался вверх по лестнице, горя желанием связать разгулявшуюся родственницу и заклеить ей рот скотчем.

— Я же просил тебя! — свирепо прорычал он, врываясь в спальню, но тут же осекся, изумленно глядя на открывшуюся перед ним картину.

Нателла лежала на полу все в том же эфемерном одеянии. Ноги в своих умопомрачительных туфлях она закинула на кровать, а руки раскинула в стороны. На лбу у нее стоял, опасно покачиваясь, полный фужер. Рядом с кроватью валялись многочисленные осколки и стояло еще два готовых к употреблению фужера — видимо, аттракцион был в самом разгаре.

— Ты что это делаешь, а? Гуддини доморощенная! — воскликнул Родион.

Нателла вздрогнула, фужер на ее лбу качнулся и опрокинулся. По комнате тут же распространился отчетливый коньячный запах.

— Прекрати немедленно! Ты обещала собраться в дорогу и сидеть тихо.

— Пора-а-а в путь-дорогу! — затянула Нателла, прилаживая на лоб очередной фужер. — В дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем!

— Нателла, ты мне мешаешь.

— Чем же я мешаю? — с вызовом спросила та. — Сижу тут одна, в заточении, как старик Хоттабыч в сосуде.

— Хоттабыч в своем сосуде не производил столько шума.

Нателла свела глаза к переносице и, не мигая, следила за покачивающимся фужером.

— А хотя бы полежать тихо ты в состоянии? Не петь и не танцевать?

Нателла сняла со лба фужер и, держа его над головой, снова запела:

— Давай погромче хлопай! Стучи ладошкой! Давай подвигай попой! Подрыгай ножкой!

— Да уж, с попой у тебя все в порядке… В ущерб самому главному.

Родион выразительно постучал себя кулаком по лбу и ушел, хлопнув дверью. Спустился вниз, надеясь побыстрее разобраться с Конокрадом. Тот по-прежнему сидел за столом, глядя на тарелку с пирожными с таким выражением, словно хотел испепелить ее взглядом.

— Знаешь что, Аракадий? — раздраженно сказал Марьянов. — Из дому я гнать никого не стану.

Просто говори потише, и дело с концом. Никто нам с тобой не помешает.

В ту же секунду раздался такой грохот, словно рухнула Великая китайская стена.

— Это уже не фужеры, — сквозь зубы прошипел он.

— Что там за шум? — переспросил испуганный Конокрад.

— Не обращай внимания. Если уж ты притащился в такую даль, то не стоит отвлекаться на мелочи. Давай говори, что за проблемы?

«Ай гет дранк ин зе морнинг, ай донт лук фор афтернунз, ай донт кеа иф томорроу невер камз», — отчетливо донеслось сверху.

— Господи, что это? — пробормотал Марьянов, возведя глаза к потолку.

— Я напиваюсь по утрам, неважно, что случится днем, и если завтра не наступит, мне плевать… — быстро перевел Аркадий. И пояснил: — Шлягер Кида Рока.

Родион посмотрел на него тяжелым взглядом человека, которому сначала сообщили плохую весть, а потом предложили съесть мармеладку.

— Значит, так, — решил он. — Скажи мне немедленно: по-твоему, бизнесу извне кто-то угрожает? Ты что-то узнал?

— Нет, — быстро ответил Конокрад. — По-моему, с этим все в порядке. Мне ничего такого не известно…

— Тогда, знаешь что, Аркадий? Отправляйся-ка ты домой. Поговорим с тобой завтра, идет? И обстановка будет подходящей.

— Ладно, — неожиданно согласился Конокрад и быстро встал. — Действительно, чего это я? Дело терпит! Утро вечера, как говорится, мудренее.

— На чем ты приехал?

— На такси. Но таксиста отпустил.

— Господи, зачем? Ты собирался у меня ночевать?

— Нет, просто думал, разговор затянется. Не волнуйся, я прогуляюсь до станции. Если не на электричке, то на частнике до Москвы доберусь.

Марьянов посмотрел на своего коммерческого директора с сомнением, но в этот момент наверху снова загрохотало, и он поспешно проводил его до двери.

* * *

Как только гость ушел, Марьянов, как снежный барс, взлетел обратно на второй этаж. Да уж, ему будет трудно объяснить жене, что случилось с ее уютной спальней. Усилиями Нателлы комната превратилась в Шевердинский редут после очередной яростной атаки французских кирасир. К тому же она насквозь пропиталась коньячным запахом. Автор этого безобразия находился здесь же, причем в весьма приподнятом настроении.