Поединок

— Да нет! Шрам еще с детства, товарищ подполковник! Налетел на что-то, — ответил Козырев.

Мельников прижал огонек папиросы к пепельнице и смял окурок.

— Козырев, после приема караула вы в штабе никого не видели?

— Нет. Но я почти все время был в караульном помещении.

— Назовите фамилии солдат, что стоят у Знамени части. Может быть, кто-нибудь проходил. Пост на входе как-никак.

— Да, это верно, товарищ капитан! У Знамени стоят: Ивченко, Ядров и Юсупов. С Ивченко побеседуйте. Этот муху не пропустит.

Мельников записал фамилии и вдруг вспомнил, что в штаб можно попасть и через другую, тыльную дверь, которая находится за туалетными комнатами у лестничной клетки. Снаружи та дверь запиралась на замок и опечатывалась. Ключ хранился у дежурного по части. С внутренней стороны дверь тоже была заперта: в металлические скобы задвигался толстый брус.

— Тыльную дверь вы сегодня открывали? — спросил у Козырева.

— Нет. Мы принимали ее запертой и опечатанной. Ключи и печать у дежурного.

Волков мотал все на ус. Решил эту дверь осмотреть лично. А Мельников продолжал:

— Скажите, Козырев, вы не могли бы назвать приятелей Яковлева?.. Знакомых?.. — в голосе крутился захлестнутый криком солдата обрывок слова: «Марк...».

— Затрудняюсь. Все солдаты были с ним в неплохих отношениях.

От окна подал голос Волков:

— Двери первого этажа караул под охрану принимает?

— Никак нет, товарищ подполковник! Но все двери должны запираться. Как попал туда Яковлев, ума не приложу.

— Разгильдяйство, — вставил Мельников. — Завтра выясним у Кикнадзе, запиралась ли эта комната. Вы свободны, Козырев! Пришлите, пожалуйста, сюда своего помощника Лопахина.

Младший сержант Лопахин стоял посреди кабинета, мял в руках шапку, к потному лбу прилипли завитки темных волос.

— Садитесь, Лопахин! Что вы можете рассказать о Яковлеве? Точнее, о последних минутах его жизни? — уточнил Александр Васильевич.

Лопахин пожал плечами, еще сильнее смял шапку.

— Да вы садитесь, садитесь!

— Ничего. Я постою. О Яковлеве?.. Ну, он... Нет, вы уж лучше задавайте вопросы.

— Ладно, — согласился Мельников. — Скажите, его сегодняшнее поведение не показалось вам странным? Может быть, он был необычно грустным?

— Да нет. Как всегда. Впрочем, пожалуй, да.

С этого придется тянуть да тянуть, с неприязнью подумал Александр Васильевич. С сердцем отчитал:

— Вы, как я понимаю, были командиром Яковлева. Командир должен быть более внимательным к подчиненным.

— Да я... — Лопахин опустил голову, а Волков, почуяв в голосе Мельникова нервозность, подошел к столу и мягко сказал:

— Ты не сердись, сержант, на капитана. Понимаешь, мы тоже не каленые. Хотелось бы узнать, как ты действовал, услышав выстрелы?

— Выстрелы?.. Гм... — прокашлялся Лопахин. — Ну, значит, лейтенант когда вышел, я остался за него. Книгу читал. И вдруг в здании как бахнет. Потом еще. И тут же крик: «Начальник караула — на выход!» Это Ядров кричал. Он рядышком у Знамени стоял. Я выбежал в коридор. Никого. Только поднял всех «в ружье», как с улицы забабахало. Троих отправил на улицу, троих с собой по штабу, остальных оставил в караулке. Вот и все.

— Быстро вы нашли комнату, где стреляли? — спросил Мельников.

— Тут же. Дверь там полуоткрыта была.

— А вы не заметили, раньше та дверь была заперта или нет?

— Да нет. Не заметил, — конфузливо ответил Лопахин.

— В штабе после работы никого не видели?

Лопахин задумался.

— Постойте... Да, люди были. Точно! В курилке курили. Я как раз Яковлева на пост вел. Было где-то около пяти вечера.

— В лицо никого не приметили?

— Нет. Память на лица у меня не ахти, товарищ капитан! — виновато вздохнул Лопахин. — Вы с рядовым Ивченко потолкуйте.

— Спасибо, сержант! Обязательно побеседуем, — сказал Степан Герасимович. — Но и к тебе еще вопрос. Не обратил внимания, сколько было времени, когда послышались выстрелы?

— Как же, очень точно могу сказать. Без пяти восемь.

— Откуда такая точность?

— Откуда?.. Ходики у нас в караулке на стене висят. Глядь — без пяти восемь. Только захлопнул книгу, чтоб подчаска у входа в штаб сменить, а тут: бах! бах!

Ивченко оказался действительно наблюдательным солдатом. Не зря и Козырев, и Лопахин рекомендовали с ним побеседовать. Вскоре, как он принял пост у Знамени, «блондиночка такая красивенькая в здание прошла». А примерно через час она вышла. Вышли еще два сверхсрочника да человек пять-шесть офицеров. Еще позже — высокий лейтенант. Но назвал Ивченко только майора Кикнадзе. Он его знал.

Еще одну деталь подметил: дверь в ту комнату, в которой убит Яковлев, не была заперта. Он хорошо помнил, как в семь вечера сменил его Лопахин с поста и они пошли «сменять Федю». Когда шли обратно, Ивченко и приметил ту «заклятую» дверь. Она была приоткрыта. Он еще ущипнул Яковлева. Дескать, гляди какой-то чурбан дверь не запер.

Показания Ивченко были ценными. Стало ясно, что в комнате, в которой убит Яковлев, вечером шло какое-то заседание. На нем присутствовал майор Кикнадзе. Оно закончилось до семи вечера, так как Ивченко в то время еще стоял на посту. А где-то около восьми произошло убийство.