Поединок

— Меня?.. Шутите, товарищ подполковник. — На лице Козырева блуждала невинная улыбка.

— Хватит играть, Козырев! На какую разведку работаете?

— Никаких разведок я не знаю. Для меня даже странно звучат эти слова.

— Ну, что ж, раз не хотите отвечать прямо, подведу вас к финишу другим путем. Какого числа был в училище выпускной вечер?

— Двадцать седьмого июля.

— А какого числа покинули Подмосковье?

— Пятого августа.

— Почему задержались?

— Девушка у меня там была. Решил немного побыть с ней.

— Была или есть?

— Была. Поссорились мы. Написал ей глупое письмо и...

Степан Герасимович смерил Козырева оценивающим взглядом. Да, такого не сразу сломишь.

— После училища вы поехали в Уральск. Побывали там?

— Нет. В дороге я простыл и попал в Саратовский госпиталь.

Тут Козырев не врал. В его личном деле имелась справка, что он лежал в Саратовском госпитале с острым бронхитом. Госпиталь это подтвердил. Но опытного контрразведчика трудно было провести.

— Итак, выехали в Уральск? Надеюсь, выехали в той форме, что вам сшили в училище?

— Безусловно. На штатский костюм в то время и денег не хватило бы, — улыбнулся Козырев.

— Вот именно, — подчеркнул Волков.

Козырев, похоже, уловил скрытую ловушку, но отступать было некуда. Перешел в наступление сам.

— Товарищ подполковник, говорите прямо, в чем вы меня обвиняете? Происходит какая-то досадная ошибка.

— Досадная ошибка произошла с Маркиным, — отчеканил Степан Герасимович и повернулся к записывающему показания арестованного Мельникову. — Александр Васильевич, пригласи Лузгину.

Екатерина Лузгина вошла в комнату осунувшаяся, сразу постаревшая, но красивые глаза еще не совсем потеряли блеск и смотрели на Волкова открыто и смело. Еще вчера она выложила всю боль души своей Игнатенко.

— Гражданка Лузгина, вы знаете этого человека? — Степан Герасимович показал на Козырева.

Арестованные посмотрели друг другу в глаза.

— Нет.

— А вы, Козырев?

— Впервые вижу.

— Хорошо. Уведите Лузгину. — Степан Герасимович был удовлетворен. — Иван Иванович, попроси сюда Пелагею Денисовну.

Вошла лет пятидесяти полноватая невысокая женщина с очень живыми карими глазами. Они забегали по лицам людей и остановились на Козыреве.

— А эту женщину знаете, Козырев? — спросил Волков.

— Эту?.. — Козырев чувствовал, что здесь подвох. — Так это ж тетя моя из Полтавы!

Волков призадумался: «Откуда он знает Пелагею Денисовну?» И тут догадка: «Моя оплошность. Назвал ее по имени. Все данные о родственниках Виктора хорошо знал Приходько. Натаскал».

— Спасибо, Пелагея Денисовна! Пока свободны. — И когда та вышла, продолжил допрос:

— Козырев, когда вы в последний раз виделись с тетей?

— Виделись?.. Разве война дала видеться? — уклончиво ответил Козырев.

— А ведь тетя недавно приезжала в училище.

— Разве то виделись? — нашелся Козырев. — Пару часов.

Противник был изворотливый. Голыми руками не взять.

— Иван Иванович, пусть введут Приходько, — попросил Волков.

Легкая тень скользнула по лицу Козырева и тут же исчезла. У него было исключительное самообладание.

Приходько вошел ссутулившийся, почерневший, обрюзгший.

— Козырев, вам знаком этот человек?

Козырев вяло повернулся к входной двери.

— Нет.

— А вам, Приходько?

— Да. Этот парень мой кумир. Я в восторге от его игры.

— Давно его знаете?

— Впервые увидел под Москвой. Кстати, с моей, так сказать, подачи Сахаров его в часть к себе забрал.

Все было верно.

— Товарищ подполковник, вы путаете меня с кем-то, — снова перешел в атаку Козырев.

— Со мной тоже путаница какая-то, — промямлил Приходько.

— Ну что ж, давайте разбираться. — И Волков стал раскладывать все по полочкам: — Для того, чтобы проникнуть в воинскую часть, вам, Козырев, нужны были надежные документы. Двадцать седьмого июля настоящий Виктор Козырев получил отпускные и перед тем, как ехать в Степняково, решил побывать в Уральске. Но вы следили за каждым его шагом.

— Извините, — перебил Козырев, — но это ваши вымыслы, товарищ подполковник! Все надо доказать.

— Докажем, — сухо ответил Степан Герасимович. Он раскрыл папку и достал из нее какой-то листок. — Вам знакома эта записка?

Козырев пробежал текст глазами. Почерк, вроде, знакомый, но сосредоточиться времени не было.

— Не припоминаю. Что-то вертится, но...

— Вот видите, а настоящий Виктор Козырев заверил девушку, что будет хранить эту записку, как талисман.

— Вспомнил! — снова нашелся Козырев. — Верно. Эта записка была у меня. Стыдно признаться, но я Ире лгал. Так... Мальчишество.

— И куда дели ее?

— Не помню. Она мне была ни к чему.

— Тогда напомню. Козырев, видимо, нес ее в руке. Тут вы догнали его на «Победе». Виктор полез в машину и вы, Козырев, нанесли ему удар кастетом по голове. К счастью, этот клочок бумаги в темноте не заметили.

— Могу привести опровержение, товарищ подполковник! Вы правы. После того, как я попрощался с Ирой, меня действительно подвезла к вокзалу какая-то машина. А записку?.. Записку я где-то выбросил. Возможно даже в этой «Победе».

— А что скажет сообщник? — обратился Волков к Приходько.

— Какой сообщник? Я вообще не понимаю, о чем речь.