Поединок

Поттер совсем не думал, когда сделал шаг вперед и заехал лучшему другу по ледяной физиономии, чего не делал уже давно, навреное, со школьных лет.

— Впечатляюще,— откликнулся Малфой, поднимая руку и поглаживая красный след от кулака Джеймса. В уголке его губ появилась кровь. Но Поттер вообще не сожалел о том, что сделал. Нужно как-то привести Скорпиуса в чувства.

Кровь на фоне бледного — почти белого — лица друга немного успокоила. Если нужно быть сильным за двоих, он будет — как не раз делал сам Скорпиус.

— Что еще ты хочешь сделать?— равнодушно спросил Малфой, доставая платок и стирая кровь. Как-то механически, как-то... мертво. Чертово зелье!— Я даже позволю тебе себя убить, если хочешь. Только дай написать записку... Я буду краток.

— Ну ты и идиот!— не выдержал Джеймс, пнув длинную ногу Скорпиуса.— Самоубийца из тебя еще худший, чем муж!

О да, он ударил в больное место. Даже это зелье, которое нужно бы вылить в унитаз без остатка, а рецепт стереть отовсюду, не смогло притупить то, что отразилось на лице Малфоя. Что ж, если нужно причинять боль, чтобы включить его чувства (которые явно были отключены, а холодный разум Малфоя в одиночестве был невыносим), он будет это делать.

— Ты обещал защищать ее и любить всегда, а теперь просто опустил руки, при первой же сложности,— бросил в это бледное лицо Джеймс.— Малфой, оказывается, ты слабый... И трусливый...

Конечно, это была ложь, самая глупая, которую он когда-либо произносил. Малфой был силен уже тем, что ради покоя Лили отказывался от нее, ради того, чтобы не причинять ей боли даже мыслью о нем, он был готов уйти, унося с собой разбитое сердце. Нет, даже не сердце — всю его суть, так крепко переплетенную с Лили. Для этго нужна была сила, которой у Джеймса бы никогда не нашлось. Да и Малфою для этого явно нужно было это чертово зелье...

Друг молчал, крепко сжав челюсти. Глаза его были устремлены мимо Поттера.

— Она твоя жена.

— Только я для нее мерзавец и гадкий друг ее брата,— усмехнулся Скорпиус, но усмешка вышла какой-то болезненной. Словно Малфой с трудом уже удерживал свои эмоции.

— Все еще можно исправить.

— Как?— ледяное спокойствие все еще царило в ледняках его глаз.

— Она любит тебя, хотя этого и не помнит.

— Да?— светлые брови взлетели.— Никогда не думал, что чувства можно стереть, как и память,— медленно произнес Скорпиус.— Налет очарования слетел вместе с воспоминаниями. И что осталось?

Джеймс почти задохнулся, вдруг понимая, что же именно происходит со Скорпиусом. Он не верит, что сестра его любит. Он впервые выглядел неуверенным в себе.

Мерлин, Малфой был неуверен в себе самом!

Ну, с этим мы справимся...

— Не говори глупостей, Малфой. Никакая девчонка не будет находиться под ореолом очарования четыре года. Тем более, ты себе льстишь, считая, что рядом с тобой можно быть столько времени без каких-либо сильных чувств к твоей испорченной персоне. Ты слишком гадок, чтобы на это надеяться...

— Это считать твоим признанием в любви?— ухмыльнулся Малфой, никак не реагируя на слова Джеймса.

— Она не сможет без тебя.

— Увидим.

— Гиппогриф тебя!— вспыхнул Джеймс.— Ты переспал с моей сестрой, когда ей было пятнадцать, ты получил от нее все, что хотел, а теперь решил уйти?!

— Поттер, уймись. Все, что я от нее получил, теперь не имеет значение.

— И что же имеет значение?!— Джеймс чувствовал гнев, который подрывал его последние силы.

Секундное замешательство, и тишина зазвенела вместе с осколками бокала, что хрустнул в руке Малфоя.

— Она ненавидит меня.

Джеймс с мукой следил за тем, как осколки хрусталя окрашиваются кровью Скорпиуса. Он не поморщился, не сделал ни одного движения, чтобы остановить кровотечение или унять физическую боль.

— От ненависти до любви — один шаг, моя сестра это уже однажды доказала,— тихо проговорил Поттер.

— Но что это за шаг?— Малфой не поднял глаз, не двинулся, словно замер, боясь пошевелиться. Кровь стекала по его руке и капала на пол.

Джеймс присел, доставая из кармана не особо чистый платок и прикладывая его к запястью друга. Не очень уверенно и умело, но он же не Ксения.

— Перешагни через ее боль,— проговорил Поттер, понимая, как трудно им всем дастся этот шаг.— Не позволь ей забыть... Черт, Малфой!

— Что?— он поднял на друга мертвые глаза, в которых, словно в зеркале, отражалось красное пятно, что расползалось по платку.

— Произнеси ее имя.

Непонимание на миг стерло с его бледного лица эту маску живого мертвеца. Хватит, он позволил себе страдать один час, теперь пора действовать. Пока еще не слишком поздно.

— В прошлый раз это тебе помогло сбросить с себя это чертово зелье,— пояснил Джеймс. Глупо, конечно, но, кажется, те чувства, что испытывал Скорпиус к Лили, были сильнее каких-то выдумок МакЛаген и Грегори. Вот бы «дедушка» Альбуса узнал об этой мысли Джеймса — подавился бы леденцами от радости.

Малфой колебался — видимо, он не хотел выныривать из бездны равнодушия. Джеймс был готов сжать его израненную руку — пусть почувствует хоть что-то!