Поединок

— На какую? Новый сорт летучего пороха или махинация с почти обанкротившимися шахтами?— она усмехнулась мужу, когда он обернулся, чуть сердито глядя на девушку.— Что?

— Ты чем сегодня займешься?— он вошел в гардероб, поэтому был вынужден говорить громко, отчего Элен поморщилась: она терпеть не могла крика.

— Как обычно: учеба, библиотека, обед с дядюшкой и его друзьями, потом, наверное, погуляю...

— В Лондоне сегодня ужасная погода, так что не гуляй там, на учебу и назад. Ладно?— он выглянул в комнату, ловко завязывая галстук.

— Я подумаю,— отмахнулась девушка, отставляя поднос и глядя на то, как муж надевает министерскую мантию.— Ты уже уходишь?

— Да, я спешу... Вечером, если хочешь, можем сходить в театр...

— Договорились,— Элен приняла еще один поцелуй.— Хорошего дня вам, самый молодой за последние триста лет носитель статуса советника английского Министра Магии,— она смотрела, как он выходит из комнаты, и лишь потом добавила то, что обычно добавляла к его титуду:— купленного семнадцатым графом Деверо, владельцем монополии по добыче и сбыту летучего пороха...

Она не говорила этого вслух при муже, потому что любила его. Зачем зря напоминать ему, что, с тех пор, как он согласился стать Маркусом Деверо, он попал почти в полное подчинение к ее дядюшке? Ведь он, ее любимый и преданный муж, сделал это ради них — ради того, чтобы они смогли быть вместе. Не слишком большая цена за счастье...

Ее подруги — еще в ту пору, когда они у нее были — постоянно удивлялись, что она в нем нашла. Он был слишком спокойным, даже инертным, в чем-то запуганным, в чем-то даже трусливым, молчаливым... Но зато он был преданным, верным, постоянным... Всегда рядом, готовый помочь и сделать даже невозможное... Когда он говорил, — а он много говорил, когда они были только вдвоем — то это было интересно, и она понимала, что он вовсе не глуп. Со всем остальным она могла смириться, потому что ее смелости и задора им хватало на двоих...

А теперь... Теперь он изменился — в чем-то в лучшую сторону, в чем-то — в худшую. Но единственное, что осталось в нем неизменным — это его любовь к ней, его забота, его глаза, что смотрели на нее с обожанием и смирением.

Подруги говорили — он скучен. Но они никогда не были с ним вдвоем, никогда не болтали с ним, смеясь, у камина, за бокалом вина. И он никогда не обнимал их...

И никто, никогда не становился метоморфомагом — только ради них.

Элен улыбнулась и подошла к окну — опять, как вчера. И опять ей почему-то стало грустно, опять ей казалось, что в ее жизни чего-то не хватает, чего-то, что было раньше. Чего-то важного и сокровенного. Почему?

Это то самое чувство, что пришло к ней, когда она увидела в кафе того серебряного аристократа. И, наверное, чтобы узнать, что же ее мучает, ей просто нужно еще раз увидеть его. Может, тогда уйдет эта странная тоска, которая никогда до этого не посещала ее?

Но как его найти? Если только снова прийти в то кафе. Ей показалось, что этот мужчина часто там бывает — по крайней мере, хозяин заведения приветствовал его и его друга дружеским жестом, словно хорошо их знает.

Решено — сегодня она пойдет в это кафе. Если она не встретит этого человека, то вполне может послать туда эльфа, чтобы тот проследил за серебряным человеком, когда тот явится...

Элен кивнула своему решению и тут же почувствовала, что тоска отпускает, улыбка снова возвращается на ее лицо. Так-то лучше...

Она повернулась на звук открывшейся двери: почему-то Эль предпочитала всегда входить, а не трансгрессировать — и уже готова была заговорить с эльфийкой, когда поняла, что это вовсе не домовик.

— Вот только детей в нашем доме еще и не было...— фыркнула она, глядя в красивые зеленые глаза худого мальчика с растрепанными черными волосами. Он привычным жестом поправил на носу круглые очки и смахнул с помятой рубашки листья. Потом улыбнулся и заговорил:

— Простите, что не пришел вчера вечером. Это все мой эльф... Вы не видели мою волшебную палочку? И... нет ли у вас конфет?

16.11.2009

Часть четвертая.

Скорпиус Малфой.

Он холодно и отстраненно смотрел на все это трепыхание и суету. Глупые и суетные люди, решившие, что все так просто... Он дал им еще несколько минут на то, чтобы упиваться прекрасным планом, что они тут так стратегически состряпали... Гиппогриф бы подавился своими перьями, глядя на них...

Кстати, гиппогрифы не такие уж плохие животные. Ой, простите, магические существа. Что, в сущности, почти одно и то же.

Ну вот два существа, наделенные определенным магическим даром, сейчас распушили свои перья и решили, что могут управлять Малфоем... Да они собой-то управлять не могут: улыбочки, перемигивания, прикосновения. Так и хочется рассмеяться.

— Так мы идем, Малфой?

О, ну наконец-то они о нем вспомнили! Скорпиус медленно поднялся, глядя на угасающий камин, в котором по-зеленому испарился Поттер, преисполненный гордостью, что ему тоже что-то поручили... За это вам, Грегори-МакЛагены, скромное «мерси»...

— Конечно,— он холодно улыбнулся, потягиваясь.— Я иду к Паркинсону.