Поединок

— Дай слово, что не тронешь никого из моей семьи. Тогда я тебе помогу,— твердо повторила она, не отводя взгляда. Внутри было блаженно холодно, словно в жару ей на лицо положили ледяное полотенце.

— Присцилла...

— Я знаю кое-что важное...— она видела, как рука, в которой он сжимал палочку, дрогнула.— Но так ты ничего не узнаешь, поверь мне. Ты только потеряешь время, которого у тебя и так немного.

— У тебя есть мое слово,— сверкнув глазами, произнес Малфой,— только в том случае, если никто из твоей семьи не причастен к похищению...

— Ты дал слово,— потвторила Присцилла.— Ты не тронешь Фрица, потому что он был лишь орудием...

— Что?!— он сделал два шага к ней и обдал холодной яростью.— Вы...?!

— Успокойся,— Присцилла не отшатнулась. Она достала палочку и взмахнула ею, пока Скорпиус ее не остановил. Дверь, что вела в потайной ход, отворилась.— Фините.

Она сняла заклинание с Ксении Верди, которую заперла там до прихода Малфоя. Целительница тут же появилась в комнате, щурясь от света.

— Ксени...

Он выдохнул так, будто спазмы сжимали его горло, шагнул к кузине и быстро оглядел, словно проверяя, цела ли она, все ли в порядке.

И потом он резко повернулся, направляя свою палочку на Присциллу:

— Где Лили?! Говори, или...

— Стой, Скорпиус,— на помощь подоспела Ксения. Она мягко взяла его за руку и отвела палочку в сторону.— Они не знают.

Он не верил: и Присцилла понимала, почему. Она давала ему право сомневаться.

— Говори,— он обернулся к кузине, но Присцилла знала, что Малфой следит за каждым ее движением. Но девушка не двигалась — все то время, что Ксения рассказывала: о портале на Косой аллее, о странных подвалах-пещерах, о дьявольских силках и свете на потолке, о домовых эльфах, о Донге, о Фрице, о своем похитителе со склеенным по частям лицом. И о Лили.

О Лили Поттер — этом символе убогого розового мира.

Малфой словно окаменел, он, казалось, даже не дышал.

— Позови своего брата.— наконец, заговорил Скорпиус, когда Ксения закончила свой рассказ и опустилась в кресло. Целительница явно устала не меньше Малфоя, под глазами которого залегли круги.

— Нет. Он ничем не может тебе помочь,— Присцилла глубоко дышала, со страстью, которой он никогда не замечал в ее глазах, глядя на Малфоя.— Он не может трансгрессировать в этом место, потому что делал это с помощью домового эльфа. Он видел твоего врага лишь один раз — в то же время, что и Ксения. И ты дал слово...

— Я хочу лишь поговорить с ним,— горькая усмешка пробежала по лицу Малфоя.— Твой брат только на роль пешки и годится, а на мелочь мне сейчас отвлекаться некогда...

— Нет,— все так же твердо ответила Присцилла и даже усмехнулась, глядя на палочку Малфоя.— Подумай несколько раз прежде, чем пускать ее в ход, потому что пара часов разбирательств в Министестве тебе явно сейчас не к чему... А разбирательства будут непременно, потому что в этом доме запрещено творить подобную магию...

Рука Ксении Верди снова легла на запястье Малфоя.

— Я связала себя ментальной нитью с Лили...

Скорпиус устало прикрыл глаза.

— Как она?

— Спала, когда я в последний раз считывала ее сознание... Скорпиус, давай найдем Джеймса...

Малфой кивнул, а потом снова посмотрел на Присциллу:

— Я не прощаюсь.

— Не возвращайся,— ответила она ему.— Нам больше нечего сказать друг другу, и тебе больше нечего делать в этом доме. Прощай, Малфой.

Он промолчал, пристально глядя в ее глаза. Слишком пристально, слишком долго.

И она впервые отвела взгляд. Впервые она спряталась от его холодных глаз, в которых никогда не будет страсти.

Страсти для нее.

— Я тебе помогу,— он уже был рядом с кузиной, поддерживая ее.

Присцилла не двинулась с места, пока гости не покинули ее комнату.

Он не обещал вернуться, но его холодные глаза упрямо твердили, что это была не последняя их встреча. Когда он найдет время на «пешки», он придет. Только будет уже поздно...

Присцилла отвернулась от закрывшейся двери и разбила палочкой зеркало: чтобы не видеть, как по мраморному лицу потекла одинокая, непокорная, слеза.

Лили Поттер.

Сесть, успокоиться и подумать.

Разве не этому ее много раз учил Скорпиус? Ничего не решать сгоряча, думать, искать доказательства. И она села, закрыв глаза, хотя в голове еще отдавался легкий шорох, с которым стена-дверь закрылась за спешно уходящим метоморфомагом.

Вот, первое: он сам рассказал, что он метоморфомаг. Что он принял внешность этого Маркуса Деверо. Так почему он не мог принять внешность еще кого-то?

Например, Грега Грегори...

Лили сжала кулачки, пытаясь до мгновения восстановить этот момент: когда неизвестное ей лицо вдруг словно вылиняло, и она узнала его... Она узнала Грега, мальчика, что учился на Слизерине на год старше ее.

Она ему нравилась, это факт. И с Малфоем они были соперниками, совсем недолго. Но история в Хогсмиде, когда оборотни использовали Грега, чтобы добраться до нее, до Лили, поставила большой крест на истории, которая бы могла превратиться в историю любви.

Итак, это Грег Грегори? Вот какую задачу предстояло решить Лили, потому что временами она чувствовала чужое прикосновение к своим мыслям.