Поединок

— Хорошо, детка,— целительница опустила палочку. Улыбка с ее лица исчезла, глаза смотрели почти настороженно.— Ты сейчас отдохни, а потом мы продолжим. Не пытайся силой что-то вспоминать, ладно?

Лили кивнула.

— Моим родным можно войти?

— Нет, сейчас ты должна отдыхать,— твердо ответила волшебница.

— Ну, пожалуйста, ненадолго,— попросила девушка. Ей так нужно было получить ответы на свои вопросы.

— Хорошо, пять минут, и не все сразу,— сжалилась целительница. Она вышла, и через некоторое время в палату вошли отец и Альбус.

— А где остальные?— Лили слабо улыбнулась все еще бледному отцу.

— Их вид натолкнул целительницу на мысль, что у нее есть еще несколько свободных палат, так что под угрозой госпитализации они отправились принимать восстанавливающее зелье,— усмехнулся отец.— Не волнуйся, с их настроем через пару секунд они будут здесь... Он очень за тебя переживал...

— Ну, еще бы,— хмыкнула Лили.— Небось, все три дня, что меня, по твоим словам, не было, он не ел, не спал и носился по городу, изображая из себя сыщика...

Гарри кивнул, пряча грустную улыбку:

— Он в этом приуспел, впрочем, как всегда.

— Когда это у Джима получалось подобное?— она усмехнулась.

— Лили...— отец опять настороженно на нее посмотрел.

— Что?

— Я говорю не о Джеймсе.

— А о ком?— девушка вопросительно взглянула на отца, потом на Альбуса. Брат не отрывал от нее взгляда, и она хотела опять его отругать, но выражение лица Поттера-старшего опять пробудило в голове резкую боль и чувство пустоты.

— О твоем муже,— осторожно проговорил отец, следя за ее реакцией.

Лили не знала, что сказать. Несколько минут она смотрела на него, пытаясь понять, в чем шутка. Когда в его зеленых глазах появился испуг, она нахмурилась, не понимая, что он хотел сказать. Может, ему, как и Джеймсу, нужно пойти и принять какое-то зелье? Ведь папа-то точно все трое суток сходил в ума и носился по городу, чтобы ее найти.

— Папа,— осторожно заговорила она,— каком муже? Я не замужем...

— Ты не помнишь собственную свадьбу?— ужаснулся Гарри, держа ее за руку.— Что еще ты не помнишь?

— Помолвку?— шепотом спросила Лили, пытаясь хоть что-то понять. Судя по лицу отца, он сейчас не шутил. Да и какие шутки?!— Папа, с кем?

Ужас, отразившийся на лице Гарри, сковал все ее тело. Что происходит?!

— Лили...

Дверь в палату отворилась, и Лили не могла не улыбнуться Джеймсу, хотя выглядел он изможденным. Усталый, в помятой одежде, бледный и худой, он был больше похож на тень ее брата. Но глаза его светились радостью, когда он увидел ее и тут же бросился обнимать.

— Ты в порядке?— он буквально налетел, прижимая ее к себе.— Он ничего тебе не сделал?

Она хотела ответить, но, один раз отведя взгляд, уже не могла вспомнить, о чем ее спросил брат. На пороге палаты серебряной тенью застыл Скорпиус Малфой. Она хотела спросить, что он тут делает, но боль с новой силой пронзила ее тело. Лили сжала зубы, чтобы не застонать, и перевела взгляд на отца.

И вот тут она поняла и действительно ужаснулась: отец с мукой и состраданием смотрел на Малфоя. С тем же выражением лица, что говорил о муже, которого она не помнила.

В тот момент, когда она встретилась с серебряным взглядом друга Джеймса, она все-таки вскикнула: боль резко ударила в висок. В глазах помутилось, и Лили даже с радостью поняла, что теряет сознание. Уж лучше забытье и пустота...

Ксения Верди.

Тепло. Рожденная на юге Греции, она всегда чувствовала себя уютно даже в жару.

Тепло. Она понимала, что у нее начинается жар и нужно что-то делать, но внутреннее тепло согревало, притягивало, манило, обещая покой...

Так всегда было: там, внутри, у каждого чеовека именно так — тепло. Лишь однажды она заглянула в холодный внутренний мрак — в ад Героя.

Странно, но никогда раньше она не чувствовала свое тепло, никогда туда не заглядывала. Годами окунаясь в чужое, она не задумывалась о том, как же это приятно — быть одной, внутри себя, и знать, что это ты, это твое тепло, это твоя золотая вода, окутывающая с ног до головы.

Вода укачивала, словно в лодке, успокаивала. Девушке казалось, что она идет сквозь золотую реку, теплые волны касались лица. Не нужно было дышать, не нужно было испытывать боль и страх.

Это похоже на прогулку в парке в летний зной. Там всегда было много детей: они ходили по колено в воде, их смех звенел в дрожащем воздухе.

Конечно, стоило этого ожидать — прямо на ее пути, играя водой, золотившейся повсюду, сидел мальчик. Она остановилась, а потом села рядом, улыбаясь черноволосому ангелу.

— Что ты делаешь?

— Жду тебя,— светло-зеленые глаза окутывали еще большим теплом.

— Я здесь,— она протянула руку и погладила непокорные волосы ребенка.

— Это хорошо. Я только хотел с тобой попрощаться.

— Не уходи,— она почувствовала озноб в этом мире тепла.

— Отпусти меня.

— Я не могу.

— Ты должна, тогда я вернусь.

— Почему ты уходишь?

— Я отдал слишком много сил,— ясные глаза улыбались.— Я слаб.

— И ты не можешь остаться?— что-то соленое упало на ее губы.

— Могу, но тогда мы будем вместе совсем недолго. И потом я уже не смогу венуться, потому что потрачу все свои силы...

— Недолго?