Поединок чести

— Возможно, Господь считает по-другому. Хотя… Когда я в последний раз поделился с кем-то этими мыслями, меня безжалостно наказали. — Он потер плечо. Там раны зажили гораздо лучше, чем на ноге, но при такой погоде он все еще чувствовал их. И каждый день думал о том дне в Париже и предшествующей ему ночи, которую он тогда считал благословением. — Господь, Женевьева, — горько произнес лекарь, — сам ведет свои бои. Он сам принимает решения, невзирая на наши деяния. Меня учили, что Его решения всегда справедливы. Но меня также приучили задумываться над истинностью каждого учения.

— Господь — это свет и любовь! — заявила Женевьева.

Лекарь вздохнул.

— Я могу лишь пожелать, чтобы у тебя не возникло сомнений в этом, — спокойно произнес он.

Глава 2

Графиня Леонора Тулузская, урожденная принцесса Арагонская, мрачно разглядывала светловолосую девушку, которую ее супруг привез ко двору. Разумеется, она была красива, эта София, присевшая перед ней в почтительном реверансе. Но графиня другого и не ожидала. Раймунд привозил только необычайно красивых девушек. Однако эта казалась еще и благонравной, по крайней мере, на первый взгляд. Она была прилично одета и достойно вела себя и сразу же опустила глаза, когда графиня заговорила с ней. Она уже навидалась менее скромных… Или же робость была притворной?

— Посмотри на меня, девочка! — строго велела она.

София подняла глаза, и графиня заглянула в них — необычайно зеленые и немного испуганные. Малышка казалась такой невинной — что было чудом, учитывая многодневную поездку в обществе графа Тулузы. Девушку не сопровождали ни горничная, ни даже рыцарь, однако ее дорожный сундук был заполнен платьями — значит, она была не из бедного рода.

— Тебя зовут Софией? — спросила графиня. — И ты прибыла сюда по… гм… желанию моего супруга?

— София Орнемюнде из Лауэнштайна, — представилась девушка. — И я здесь по желанию моего отца.

Похоже, сама девушка не очень хотела воспитываться при дворе графа Тулузы, что было понятно, если она сказала правду. И, несмотря на это, Раймунд все же пытался добиться непристойной близости с ней. Однако она была уже достаточно взрослой, чтобы воспитываться при чужом дворе. Может, она была втянута в скандал? Иногда девушек отсылали к другим дворам после того, как они «милым образом» слишком сближались с каким-нибудь рыцарем. Но, с другой стороны, Софию могли бы сразу выдать замуж, тем более если ее отец не был бедняком: девушка не происходила из настолько благородного рода, чтобы беречь ее для династических связей. И все же ответ Софии подтверждал то, что Раймунд сообщил супруге: это была дочь его старого друга. «Прошу тебя, любовь моя, сделай мне одолжение и найди для нее местечко среди своих придворных дам». На самом деле это звучало невинно, но Леонора не теряла бдительности. Она терпеть не могла, когда Раймунд подсовывал ей своих любовниц под видом придворных дам, которых ей порой приходилось даже утешать и в любом случае выдавать замуж, когда он вскоре бросал их.

Так что же ей делать с этой девушкой? И другой, относительно которой у нее также закрались подозрения? Благородная девица из семейства альбигойцев — только этого не хватало при христианском дворе! Леонора Арагонская была воспитана набожной и глубоко преданной Папе. Но Раймунд недавно посетил Монтальбан, и теперь ей, графине, придется «воспитывать» эту Женевьеву — девушке по меньшей мере восемнадцать лет, ее уже вполне можно было выдать замуж! И она выглядела своенравной. А в каком виде она расхаживала — как черная ворона! Но, с другой стороны, она казалась Леоноре не такой чувственной и развратной, как эта маленькая жительница Франконии.

Графиня сделала глубокий вдох и задумалась. Наконец она нашла решение.

— Ты хорошо говоришь по-французски? — осведомилась она.

— Я стараюсь, — покорно ответила София.

Она изучала язык, но во время пребывания в Майнце не говорила на нем. Только с Дитмаром, которого сначала, разумеется, считала французским рыцарем, она все же смогла свободно поговорить… София закусила губу. Ей нельзя сейчас думать о своем рыцаре, иначе она может расплакаться. Но Дитмару удалось избежать ярости ее отца. София не знала, любил ли он ее после того, как она повела себя как строгая дама сердца, но она благодарила Господа, что в результате он по крайней мере был жив.

— Хорошо, — сказала Леонора. — Ты будешь делить комнату с девочкой, с которой сможешь совершенствовать свои знания языка.

София нахмурилась, что снова насторожило графиню. Разве девушка ожидала получить отдельную комнату?

Однако Софию заботило совсем другое.

— Разве здесь говорят не на окситанском языке? — удивленно осведомилась она. — Языке… трубадуров?

Графиня выругала себя за глупость. Она уже десять лет жила в Тулузе, однако все еще плохо понимала различные диалекты, на которых говорили в этих краях. Но, разумеется, София была права. Обменявшись несколькими фразами с Женевьевой, Леонора поняла, что хоть девушка хорошо говорила по-французски, это не ее родной язык.

— Вы поймете друг друга, — несколько раздраженно заявила она.