Поединок крысы с мечтой

Стоп-стоп! На самом деле видимое соперничество гранд-дам российского детектива – как упомянутых выше, так и не – сегодня носит по большей части виртуальный характер. Поскольку девяносто процентов наших рейтинговых детективщиц являются, как бы сказать поделикатней, не вполне живыми людьми. Эти «стэпфордские жены» по-русски – бумажные киборги разной степени автономности, плод хитроумных издательских технологий. Таким образом, система успешно конкурирует сама с собой, выигрывая деньги при любом раскладе. А уж кто здесь проигрывает, догадайтесь сами.

1. Предыстория

Библейский Адам был старше Евы на исторически малый срок, зато «женский» детектив в России оказался младше детектива обычного (то есть «мужского», по природе своей) на целую эпоху.

При большевиках гендерного деления в рамках названного жанра не могло быть в принципе. Однако и после СССР оно долго не могло возникнуть ввиду неразворотливости рынка: оценить в рублях спрос на женщин здесь оказалось некому и незачем. Пока наш книжный рынок не был до конца упорядочен, формализован, поделен между несколькими крупными корпорациями и не начал вырабатывать сравнительно неплохие (если не сравнивать с нефтяными) «белые» деньги, производство авторов крайм-литературы было пущено на самотек.

До поры русское детективное поле худо-бедно обрабатывали либо старые мастера с милицейской закалкой, либо новые волонтеры, перебежавшие в хлебный жанр от иссякших совписовских кормушек, либо возвращенцы из дальних пределов, которые соскучились по родному пиплу и разом вывалили ему на темя сорок бочек арестантов (Эдуард Тополь – самый красноречивый, но далеко не единственный представитель этой когорты). Из-под их пера выходило заведомо брутальное, скупое на эмоции, маскулинное чтиво – с усталыми сыщиками-мизантропами, битьем небритых морд, стрельбой по-македонски, прыжками в высоту и коварными эпизодическими брюнетками, наскоро вписанными ради пары сексуальных эпизодов для потребителей пубертатного периода, из той же мужской кабинки.

В середине 90-х женская фамилия на обложке многотиражного детектива, выпущенного в России, могла существовать в двух ипостасях: Кристи или Хмелевская. Этими двумя список исчерпывался. Даже триллеры Юлии Латыниной и «Армада», и «Эксмо» в ту пору соглашались печатать лишь при условии мужского псевдонима «Евгений Климович» и фотошопного трансвеститского портрета на обложке. Читающим же дамам лениво предлагалось не соваться своими милыми личиками в криминальный ряд и отовариваться по соседству – в той секции, где на прилавке лежали тома Александры Рипли, Колин Маккалоу, Даниэлы Стил и их современных российских сестриц.

Ситуация изменилась лишь к концу десятилетия. Увидеть в женщине детективную читательницу и подстроиться под эту аудиторию вынудили господ издателей не столько выкладки социологов, сколько прогнозы маркетологов и элементарная нужда: потребитель устал, тиражи мэтров-мужчин начали стабильно падать, продажи – опасно провисать, предложение явно опережало спрос. Чтобы конвейер работал бесперебойно, требовалось изменить концепцию и расширить ассортимент. Без дамского трудового рубля теперь было не обойтись. Примерно тогда же издательским боссам сделалось ясно, что Коммерческого Детективного Автора уже нельзя, как в былые времена, просто найти на улице и что его отныне придется творить лабораторным путем. Появление рукотворных «тайфунов с ласковыми именами» стало исторически неизбежным.

2. Технология

Разумное существо может появиться на свет естественным путем (порочное зачатие плюс девять месяцев правильной выдержки), а может – сугубо неестественным. Мировая литература, равнодушная к рутине первого пути, всегда с особым вниманием приглядывалась ко второму. За минувшие столетия были апробированы несколько экзотичных способов, среди которых нынешних издателей заинтересовали четыре: выстругать из ближайшего полена (метод папы Карло), поскрести по сусекам и замесить (метод Деда и Бабки), сшить из разнородных частей (метод Франкенштейна) и, наконец, усовершенствовать скальпелем бессловесную зверушку (метод доктора Моро). Экспериментаторы не желали полагаться на слепой случай и непредсказуемое сочетание генов; демиургам хотелось владеть инициативой, самим заказывая будущие параметры своих созданий.

«Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши девчонки?» Ответ на этот вопрос сегодня – не бином Ньютона.