Поединок крысы с мечтой

Между тем при внимательном чтении текстов число восторгов, подозреваю, значительно бы поубавилось. Более того. Хватило бы единственного трезвого взгляда на рекламные обложечные посулы, на этот вульгарный котелок, на ехидное коровьевское пенснишко и на усики десятирублевого полицейского шпика, чтобы догадаться: под видом «добротного, стильного детектива» нам обязательно подсуропят какую-нибудь литературную недотыкомку – скорее всего, очередной «идеологический роман», хитро обернутый в детективную шкурку.

Так, увы, и случилось. К великому сожалению, наше общекультурное пространство сегодня – не манящий лабиринт выдуманной Борхесом вавилонской библиотеки, но всего лишь скучные соты гигантского Бюро находок. Простых граждан сюда периодически затаскивают с улицы и воровато всучивают им то, чего они сроду не теряли. Причем наиболее часто возвращаемая потеря (пестрый кулек с блестками фальшивой позолоты, от которого за версту несет приторным запахом конфеток-бараночек и колокольным динь-доном пополам с цыганским гитарным перебором) – это, естественно, Россия.

Да-да, та самая. Которую мы ненароком утратили и которую, слава богу, кое-кто нашел, чтобы теперь вернуть нам за солидн. вознагр. Или хотя бы просто за вознагр. Или даже за бесплатно. Лишь бы мы взяли.

Первый же роман Акунина стал своеобразным камертоном, настраивая на патриотический миф и все последующие сочинения автора. В «Азазеле» Российская империя расцвела под отеческой дланью монарха. Государственный механизм, разумно устроенный ко всеобщему благу подданных Его Императорского Величества, отлажен до винтика. Любимый акунинский персонаж, полицейский сыщик Эраст Петрович Фандорин, почитал за честь быть одним из винтиков: ловить отдельно взятых жуликов (нетипичных), волосатых нигилистов (придурковатых), вредителей (зарубежных) и неуклонно расти в чинах в соответствии с Табелью о рангах. Все положительные герои «Азазеля» мудро отвергали новомодные европейские веяния. Единственный же в романе западник, аккуратист Иван Францевич Бриллинг, круглый сирота и self-made man, высокомерно относящийся к имперским традициям (вроде милой чиновничьей юдофобии), при ближайшем рассмотрении оказывался членом подпольной международной организации, добывавшей себе средства грабежами и убийствами.

Согласно Акунину, костяк этого интернационального бандформирования составляли (помимо названного Ивана Б., не помнящего родства) тоже сплошь безродные космополиты, выпускники приютов-«эстернатов». Тайной целью заговорщиков становилось насильственное вытеснение с хлебных мест родовитых людей, захват опустевших вакансий и, как следствие, ползучая узурпация «беспачпортными бродягами» власти во всем подлунном мире. Лишь благодаря самоотверженности сыщика Фандорина злодейский комплот терпел фиаско. Старая ведьма Эстер, вдохновительница заговора, взрывала себя адской машинкой. Ее «эстернаты», эти «рассадники безбожия и вредных идей», в России торжественно ликвидировались. А власть предержащие разных стран, получив конфиденциальные депеши от русского монарха, брали под неусыпный контроль всех подозрительных сирот-карьеристов...

Критикам, искренне полагающим произведения Акунина, по меньшей мере, грамотными стилизациями в жанре классического уголовного романа, следовало бы не полениться заглянуть в хрестоматийные «Двадцать правил для пишущих детективы» С. С. ван Дайна. Мотив преступления, пишет ван Дайн, «не может быть шпионской акцией, приправленной какими-либо международными интригами», и, уж конечно, «тайным или уголовным сообществам нет места в детективе». Однако к «идеологическому роману» приключенческий стандарт, разумеется, не применим. Наоборот, он ему активно противопоказан. А потому тема заговора, затеваемого иностранцами или скрытыми инородцами, стала ключевой в трех, по меньшей мере, из четырех романов Акунина. Если уж наша страна одна возвышается гордым утесом в окружении смертельных татей, то козней следует ждать со всех четырех сторон света.