Поединок с собой

— А я вот понимаю! — заявил Роже. — Посиди я тут с недельку, да еще без всякой надежды выйти на волю, да еще ожидая, что меня переделают… Боже мой, я бы тут всю вашу лабораторию к черту разнес!

Мишель удивленно посмотрел на него.

— Нет, правда, — сказал Раймон. — Франсуа надоедает делать бесконечные расчеты, Поль измучен постоянной болью и слабостью, а к тому же не хочет разлучаться с Пьером…

— Но ведь если б не я, он бы никогда больше не увидел Пьера! Это нелогично! — запротестовал Мишель. — И, наконец, Пьер…

— А Пьер мстил вам за своего друга…

— Мстил? За друга? — недоумевающе повторил Мишель. — Не понимаю.

— Чего ж тут не понимать? — рассердился Роже. — Человек ты или не человек?

— Я думаю, что я не человек, — спокойно сказал Мишель. — Я только мозг.

Раймон и Роже молча переглянулись.

Когда поезд метро подходил к станции Распайль, Альбер поднялся.

— Выйдем на следующей станции, — сказал профессор Лоран, не глядя на Альбера.

С площади Данфер-Рошеро они свернули в лабиринт узких, кривых улочек. Альбер недоумевал — они шли вовсе не к лаборатории Шамфора, но не решался спросить.

— Здесь посидим, — сказал профессор, указывая на маленький скверик. — Я должен вам кое-что сказать.

Они сели на скамейку под старым платаном. На другой скамейке, поодаль, старуха вязала носок; у ног ее лежал, высунув язык, толстый бульдог. В скверике, с двух сторон окруженном почерневшими брандмауэрами, было прохладно и тихо. В доме на противоположной стороне улицы кто-то разучивал гаммы.

— Вы уже знакомы с результатами моих опытов, — без предисловия начал профессор Лоран. — Какое бы впечатление ни производили эти результаты на вас или на кого-нибудь другого, я должен сказать: это далеко не то, о чем я мечтал вначале. Но я ничего не мог поделать — один, почти без помощи. Вы видите, во что я превратился за те пять лет, что мы с вами не виделись… Вы думаете — это перенапряжение? Конечно… Но я боюсь, что больше всего тут подействовал Сиаль-5. Вот он. — Профессор достал из кармана прозрачную трубочку с желтыми крупинками. — Сиаль — это наши инициалы, Сент-Ив и Анри Лоран, мы его нашли для опытов, а потом стали применять для себя. Чудодейственное средство, моментально снимает усталость, заменяет сон, обостряет мысль… быстро становится необходимым при таком образе жизни, какой я веду все эти годы, — и тогда начинает разрушать организм. Признаться, я понял все это слишком поздно… Да если б и раньше понял, что изменилось бы? Я иначе не мог, не получалось. Пока был Сент-Ив… Да, вот о Сент-Иве я и хотел вам рассказать, тем более что Шамфор тоже заговорил о нем.

Профессор Лоран откинул голову на спинку скамейки, закрыл глаза. Лицо его было бескровным, серым, как у мертвеца.

— Вам плохо, профессор? — встревожился Альбер.

— Нет. Просто голова кружится от свежего воздуха. Я уж и не помню, когда выходил на улицу. Если б не Сиаль-5, я бы, наверное, свалился, едва выйдя за калитку…

Большой полосатый кот в белых чулках важно прошел по аллее, зашипел на равнодушно лежащего бульдога и, перепрыгнув через низкую изгородь, уселся на газоне. Из окна на втором этаже высунулась растрепанная светловолосая женщина и звонко закричала: «Жанна! Жанна! Твой Жером опять пьяный идет!»