Поединок с собой

Мишель с удивительной быстротой перелистывал страницы. Раймон исподтишка наблюдал за ним. Мишель дочитал до конца один рассказ, начал читать другой, потом остановился и пожал плечами. Потом снова перечитал первый рассказ.

— Да, это литература совсем другого рода, — заметил он.

— Вам что-нибудь непонятно? — спросил Раймон.

— Мне не вполне понятно, с какой целью все это написано.

Раймон заглянул в книгу. Мишель говорил об одном из самых поэтических рассказов Мопассана — о «Лунном свете».

— Вот вы говорите, что задумываетесь о себе, — сказал он. — Почти все люди думают о себе: кто они, зачем они, что ценного в их жизни. Естественно, что они думают и о любви…

— Я знаю, что такое любовь, — спокойно сказал Мишель. — Она основана на инстинкте продолжения рода и еще — на сходстве характеров.

Роже открыл было рот, чтоб возразить, но Раймон сделал ему знак.

— Это, пожалуй, слишком упрощенное объяснение, — сказал он. — Иногда речь вовсе не идет и даже не может идти о продолжении рода. А характеры любящих бывают даже диаметрально противоположными.

— Такая любовь не может быть прочной, — доктринерским тоном заявил Мишель. — В вей нет подлинной основы.

Роже все-таки не выдержал.

— Послушай, приятель, — заговорил он. — Вот я, например, не был женат и детей у меня нет. Что ж, по-твоему, я никогда не любил?

— Наверное, нет, — сказал Мишель. — Это называется: случайные связи. Я читал.

— Читал! Вот если б ты сам… — язвительно начал Роже, но осекся.

— У меня отсутствует пол. Я, в сущности, только мозг, — все так же спокойно ответил Мишель. — Но разумом я все понимаю.

— Ну хорошо, — сказал Раймон. — Если вы все понимаете… Вот, например, профессор Лоран и его жена — ведь у них нет детей, однако… — Он замолчал: пример был явно неудачен и даже бестактен.

— А они и не любят друг друга, — бесстрастно констатировал Мишель. — Профессор вообще не может любить. Он тоже — прежде всего мозг.

— Вот это да! — восхитился Роже. — Метко сказано! У тебя, приятель, я вижу, котелок неплохо варит!

— Котелок? — недоуменно переспросил Мишель.

— Это морской язык. Роже — моряк, — пояснил Раймон. — Он хочет сказать, что вы очень интересно рассуждаете.

— Тогда почему же вы со мной не соглашаетесь? — спросил Мишель.

— Жизнь гораздо сложнее, чем вам представляется, — осторожно сказал Раймон.

— Это, наверное, кажущаяся сложность… — начал Мишель.

Его слова прервал грохот. Франсуа вскочил, опрокинув стул и стол. Он стоял, угрожающе пригнувшись, и монотонно мотал головой, как медведь. Лицо его побурело. Мишель схватил шприц.

— Постарайтесь схватить его сзади и держать, — шепнул он. — Главное — поплотнее перехватите трубку у горла.

Роже и Раймон попробовали обойти Франсуа с тыла, но он медленным угрожающим движением повернулся спиной к стене.

— А ну-ка! — Роже вдруг кинулся ему под ноги и перебросил грузную тушу через себя. — Хватай его!

Раймон уже сидел верхом на Франсуа и крепко сжимал упругую трубку, отходящую от его короткой, могучей шеи. Франсуа хрипел. Мишель осторожно приблизился и ткнул иглу шприца в трубку у самой шеи. Франсуа откинул голову набок, тело его обмякло, глаза закрылись.

— Вы сможете отнести его?.. Вот туда… — голос Мишеля вдруг прервался.

— Заставьте меня… проглотить…

Он широко раскрыл рот, руки и ноги его беспорядочно задергались, словно в нелепом танце, изо рта вырвался-высокий вибрирующий вопль. Раймон схватил со столика заранее приготовленную таблетку.

— Глотай! — резко приказал он. — Глотай! — Он стиснул горячую дрожащую руку Мишеля, преодолевая инстинктивный страх и отвращение, сунул в дергающийся, раскрытый рот таблетку.

Мишель судорожным усилием глотнул. Он стиснул кулаки, прижал руки к груди, словно удерживая крик. Через несколько секунд он начал дышать ровнее, напряжение заметно схлынуло. Он устало опустился на стул, закрыл глаза.

— Это — действие стимуляторов… — бормотал он. — Пока оно плохо поддается учету…

Роже неопределенно хмыкнул, во все глаза глядя на него.

— Что делать с этим? — Он кивком указал на Франсуа.

Мишель вскочил. Он, по-видимому, совсем оправился.

— Франсуа нужно отнести на кушетку в угол, — деловым тоном сказал он. — Меня беспокоит другое… — Он заглянул за ширму. — Что это значит, Поль?

За ширмой молчали. Раймон и Роже подошли к Мишелю. Поль лежал с закатившимися глазами и открытым ртом, Пьер стоял над ним, нелепо расставив короткие темные руки.

— Что он сделал, Пьер? — спросил Мишель. — Покажи, что он сделал!

Пьер растерянно задвигал руками и круглым бесформенным ртом, показывая, что Поль проглотил что-то… один… два… три… четыре… пять…

— Т-24? Да? То, от чего спят?

Пьер закивал головой.

— Плохо! Пять таблеток! — Мишель задумался на секунду. — Так!

Он кинулся к шкафчику, висевшему на стене.

— Замо́к испорчен. Недаром я все время наблюдал за Полем! Я знал, что он опасен! — Мишель достал пробирку с красноватым кристаллическим порошком и две ампулы с желтой маслянистой жидкостью, приготовил смесь, наполнил шприц. — Пьер, накладывай жгут!