Поединок со смертью

…На небе ярко сияло солнце, где-то в глубине леса кричала досужая кукушка, что-то, видно, мне предсказывая, а на сердце у меня был праздник – впереди уже виднелась крыша моего дома и заросли густой сирени вокруг него. И всё же ноги не спешат бежать вперёд. Лес почти весь пройден, я с томительной тоской оглядываюсь назад – с какой бы радостью я здесь, среди этого чудесного мира гармонии – цветов, листков и зверей, задержалась ещё на несколько часов…

Нет! Это неверно. Дней, лет!

Жить среди зверей и дико скучать о любимых человеках.

…Густой еловый подрост справа, там сейчас сыровато. А вот слева чистый бор, там песок. Живность сюда редко забегает. Всё видно напросвет. Подбега здесь совсем нет – ни ели, ни сосны. Ни даже кустов. Здесь, на песках, я, как-то сильно под вечер, два раза видела тушкана. Это такое маленькое местное кенгуру. Обычно он ночью выходит, это строго ночное животное, но тут что-то ещё засветло вдруг стал показываться. Может, кто норку потревожил? Он так несётся! Огромными скачками по метру, едва касаясь земли. Сплошной волнистый полёт. Если начертить график его движения, то получится то же самое, что и траекторая колеса. Он так спасается от врагов. А когда замрёт на месте, его и не видно совсем. Спрячет головку меж передними лапками, они у него как ручки, только для еды, прикроет своё белое брюшко и стоит. Смотришь, а он уже как-будто совсем с глаз исчез. У него супермаскировачный окрас. Выдать его может только знамя на кончике очень длинного хвоста. Чёрный кусочек меха. Когда тушканчик несётся сломя голову волнистыми скачками, выдать его может только это знамя. Оно издали виднеется очень даже ярко. Собаки, если гоняться за ним, точно на это знамя и равняются. Казалось бы – зачем оно? Но и у тушкана не так всё просто. Вот он бежит, потом резко выбрасывает своё боевое знамя в сторону, его нельзя не заметить, собака кидается в ложном направлении, а тушкан, ловко поменяв траекторию движения, мчится уже в противоположную сторону.

Достаточно какой-то доли секунды, чтобы преследователь безнадёжно потерял тушкана из виду. И теперь нет ни малейшего шанса его обнаружить. Уже где-нибудь замер и сидит столбиком, прикрыв брюшко мордой и лапами, хвост же благоразумно поджат, и знамя надёжно упаковано между длинными задними лапками. А они, эти ножки, очень смешные следы оставляют – большие такое треугольники парами, узкие и длинные, а сбоку как бы метёлкой промели – это след хвоста…

…Уже и река Виндра виднеется. Тут, в пойме, конечно, тоже полно всякой живности. Берёзы и осины здесь, на сухих гривах, растут охотно. А вот и старичное озерце. Лиска называется. Вокруг полно ивы. Ольхи стоят на кочках. А между ними – трясина, густо покрытая рогозою. Комаров тут видимо-невидимо всегда, до самой осени будут звенеть над ухом. Они окладывают своё потомство в воду. И только если сильная сушь весной, то комаров будет чуть меньше. По воде деловито перемещаются жуки-пловунцы, водолюбы, водомерки. Много всякой живности копошится в стоячих водах бесчисленных озёрец и болот…Кричит желна, чёрный дятел. Осенью он улетит южнее, куда-нибудь в степи. А вот и дикие утки стайкой летят, мягко садятся на озеро. Сейчас, в это время года, селезня от утки не отличишь – они все схожего окраса. А вот попозже, к осени самец начнёт наряжаться – и будет щеголять в модном наряде до самой весны.

Комаров-то, мошек сколько! Это после дождя. Вот тоже мне существа… Живут всего ничего, совсем малость. Вылез из куколки. Спарился. Яйца отложил – и на погост. Вся жизнь к вечеру закончилась… Зачем, спрашивается, жил? А вот предложи ему от этой жалкой комариной жизни отказаться – вряд ли согласится. Жизнь всякому существу – благо. Так зачем-то природа устроила…

Личинки перезимуют до весны, они могут и четыре года «зимовать», к примеру, если вдруг неблагоприятные условия.

…Уж, такой толстый, в былые года у меня в сенном матраце из сухой осоки часто зимовал. Их тут много, летом, говорят, в речке коров «пасут». Могут ужи, бабы говорили, и молочко отсосать у коровы из вымени. Гадюки с прошлого года стали появляться, серые, а то совсем чёрные или не совсем, а чуть с проседью. Раньше, лет пятнадцать назад, их тут мало было, только на вырубках и встречались. Ну, а сейчас по сеням, бывает, живут, вместе с кошками питаются из одной посуды. Нашествие ползучего рода – это вообще-то знамение, так часто бывало в истории… А как мой сад? Интересно, опять зимой яблоньки обожрали зайцы? Они тут толстые, мясистые, однажды в лесу, летом это было, в ельнике, один жирняк так прямо из-под ног выскочил…

Что скачешь, глупый, я тебе не дед Мазай.

ЧАСТЬ III Визит в преисподнюю