Поединок со смертью

Так, с этим всё более-менее ясно, но как же они сделали так, чтобы враз обломились толстые дубовые доски с другой стороны? Я посмотрела вверх – прямо над моей головой проходило то самое бревно, к которому и были прибиты доски посередине сеней. Теперь я отчётливо вспомнила ещё одну важную деталь, которой раньше не придала должного значения. Вдоль этого бревна, в сантиметре от ряда шпяпок гвоздей, ещё осенью, когда я приезжала в октябре готовить землю к зимовке, уже был виден лёгкий надлом. Всё выглядело так, как если щепку сломать через колено, но не до конца, а потом снова её выпрямить – сверху она будет как-будто целой щепкой, но надлом всё-таки виден, и сломать её теперь можно уже одним пальцем, достаточно положить на опоры и слегка нажать на место надлома.

Значит, доски были подпилены снизу или…

Ну да, вынутое бревно давало возможность эти доски легко ломать, если только как следует надавить на торчащий край. Но чем? Весом тела человека, который может повиснуть на доске? Это трудно.

Или…

Ну конечно, весом верхней части сеней, вот чем, но для этого как раз и надо вынуть нижнюю опору, на которой держится угол. Так оно и было сделано, скорее всего.

Осторожно изогнувшись, я смогла разглядеть то место, где лежало верхнее бревно – да, сени как бы просели, крен очевиден, именно они, сени, теперь, в отсутствие крепёжного бревна, давили на доски пола и, в конце концов, сломали их! Сам же угловой столбушок был отклонён от вертикали весьма прилично, да и вся стенка сарая порядком накренилась.

Теперь стало ясно, почему знакомый плотник наотрез отказался взять выгодный подряд – отреставрировать в моё отсутствие пришедший в упадок дом.

Однако, господа хорошие! Крутая вышла заморочка. Техническое мышление моих губителей на высоте, это надо признать.

И только сейчас до меня начал доходить весь ужас ситуации – я, не дыша, смотрела наверх. Неустойчивое равновесие, сохраняемое каким-то чудом, в любой момент могло быть нарушено. И тогда дубовый шкаф, со всем его железным содержимым и кирпичами в нижней секции, рухнет прямо на меня, на мою разнесчастную голову. А сени, которые утратят последнюю опору в виде пошатнувшейся стенки сарая, образуют отличное надгробие – под таким завалом вряд ли меня скоро найдут, да и станут ли вообще искать? Тот, кто устроил ловушку, эту классическую «волчью яму», уж точно спешить с моими поисками не будут, а те, кто наблюдал на этим действом со стороны и видел, как я сюда вошла, из обычного страха за свою жизнь и какое-никакое, но спокойствие, скорее всего, не станут вообще в это дело вмешиваться.

Как бы в подтверждение этим мрачным мыслям, снаружи раздались голоса. Я замерла.

– Грохот какой был, слыхал?

Это моя ближайшая соседка слева, Маня.

– Слыхал.

А это, похоже, Пётр, её свояк.

– Зайдём глянем?

– А чаво глядеть? Убилась так убилась. А не убилась, так и сама спасётси.

– И то правда. Чего их жалеть, када сами себе не жалеют?

– Верно говоришь.

– Какие деньги на церкву дали, а себе дом построить хороший пожалели… В халупине ентай так и живут…

– Стал быть, лишние деньги были…

– А у нас с тобой никаких нетути…

– Нехарошай это дом…

– Вот и я говорю…

– Упал, и с богом…

Голоса их постепено удалялись и вскоре перестали быть слышны из-за грохота машины, которая лихо пронеслась мимо. Верхний кирпич пришёл в движениие, но на полпути замер.

Моя виза была продлена.

Потом снова шаги, кто-то, похоже, остановился у самого моего дома. Тихо скрипнула катилка – она единственно и уцелена на крайней секции забора из штакетника. Похоже, кто-то идёт в сени. И не один.

Я затаилась.

– Есть кто? – послышался голос. Я глухо молчала.

– Иди глянь-ка, – сказал негромко тот же голос кому-то рядом.

– На кой?

– Иди, Серый сказал проверить. Лениво:

– А чё проверять?

– Ну, жива или как…

Медленно открылась дверь, и в сени, осторожно ступая, вошёл человек. Я прикрыла глаза и совсем перестала дышать. Сквозь смеженные веки, однако, мне было видно, как некто наклонился над провалом и смотрел прямо на меня.

– Ну что? – нетерпеливо спросил второй.

– Кажись готова, – ответил он.

– Кажись – или готова? Разница есть?

– А как проверишь? Вроде да.

– Ладно тогда.

– Так пошли отсюдова.

– Погоди.

– А чё годить?

– Шкаф пихни, плохо как висит.

– А чё его пихать?

– А на хрен ему… так… висеть?

– А тебе чево? Висит и висит себе.

– Бесит, когда непорядок.

Он сделал шаг в сторону шкафа, половицы отвратительно скрипнули, хриплый голос раздражённо произнёс:

– Да пашшёл он… этот шкаф… Нахрен тут всё фигакнется… Итак вон сикось-накось провисает… Убьёт ить.

Помолчали, потом:

– Крепко шуровали мужики.

– Оно и видно, мудаки корявые… Вон свая завалавена, а на хрен? Видно же, что не само по себе оно всё развалилось, и слом вон свежий, гнилья-то вовсе нету… Пошли уже отсюдова…

– Постой тебе говорю!

– Чего зря стоять?

– Хорошо осмотрел?

– А чево там смотреть? Готова как есть.

– Палкой, палкой ткни, может жива ещё.

– Итак видно, чево тыкать, и что ты мне всё указывашь?

– Серый тебе сказал, чтоб всё как следует обделано было.