Поединок со смертью

Бурозубки – санитары леса, они здесь, в этих природных декорациях, конечно, главные персонажи. Симпатичные непритязательные зверьки живут повсеместно – и в пойме реки, и в светлом ельничке. Вокруг столько заболоченного леса, поёмных кочкарников, есть и горки, и вырубки, и боры – они и в них тоже весьма охотно проживают.

Здесь, у моего дома, речка совсем рядом, в пойме всегда полно вкусных жуков и моллюсков, их легко добывать, даже рыть ничего не нужно…

Моя милая гостья ждала от меня, конечно, гостинца – я всегда привозила с собой кошачий сухой корм, и они его, это скромное московское подношение, охотно поъедали. Сейчас у меня гостинца для неё не было, хотя в сумке, конечно, нашлось бы кое-что лакомое. Однако, до сумки ещё надо как-то добраться.

Поощрять бурозубок полезно – они охраняют дом. И делают это на высшем уровне, к тому же, совершенно бесплатно. Маленькая бурозубка легко может убить крупную полёвку, большую раза в два, чем она сама. И вообще, она за день съедает столько всяких жуков и вредителей, что их общая масса легко перевесит двух взрослых бурозубок. Чтобы приручить этих милых зверьков, я, по случаю, и подкармливала их – на завтрак дождевыми червями и мухами, на ужин майскими или какими-то другими жуками. Обед они всегда просыпали. Жаль только, что эти славные мышки не ели колорадов, а то ведь какое облегчение было бы в хозяйстве! Колорадов вообще никто не ест – ведь они нашпигованы буквально корбофосом и прочей дрянью.

Бурозубка, так и не дождавшись угощения, убежала в своё укрытие. Я заскучала. Ну вот.

Я смотрела на сундук с одной отчаянной мыслью, ну где же она, моя зверушка? Понимает ли она, что со мной произошло? И что моя сумасбродная жизнь может, здесь и сейчас, так нелепо завершиться? С ужасом отметила, что угол наклона нависшего надо мной столь неэлегантного орудия подлого убийства ещё на чуть-чуть увеличился.

Боясь лишний раз пошевелиться, я протянула руку к сундуку – общество милого зверька мне было бы сейчас очень приятно и даже необходимо. Неужели это последнее живое существо, которое увидят мои глаза на этом свете? Но вот снова раздалось знакомое шуршанье, и мышка снова вылезла наружу. Я так обрадовалась, что у меня даже слёзы навернулись на глаза. Неужели эти мои домашние скотинки помнят меня, ждут моего приезда, радуются мне?

Мышка смотрела на меня немигающими маленькими глазками и всем своим видом демонстрировала всеподавляющее добродушие. Ротик её был напряжённо полуокрыт. Зубки, хорошо видные мне, были ровными, острыми и совсем не белыми. Бурозубка с весьма благодушно приоткрытым ротиком казалась милым, ласковым зверьком, отчего мордочка её стала очень даже озорной. Она, беспечная баловница, будто усмихалась чему-то…

Бурозубка абсолютно бесшумно пробежала пару раз по ребру сундука и опять скрылась, видно, окончательно отчаявшись получить угощение.

Эх…

Я осторожно пошарила в кармане и, на радость мышке, а ещё больше – мне самой, обнаружила там обломок старинной обтёртой сушки.

Уррра! Мышка, беги обратно – кушать подано!

Подзывая её совсем не подходящим для этого рода зверька призывом – «кыс-кыс», я держала сушку на ладони, на вытянутой руке. В позапрошлом году у меня была ручная мышка по кличке Тасик. Хорошо бы, если бы это была именно она. Подпалинка на спинке такая же… И тогда я снова стала звать её, но теперь уже не оскорбительным «кыс, кыс», а более вежливо, по имени: «Тасик! Таисынька!»

Бурозубка, однако, к моему огорчению, не отзывалась и не показывалась больше. Я позвала её ещё раз и печально констатировала, что соображать надо было раньше, когда приветливая скотинка любезно навестила меня в этой некомфортной обстановке и хоть на время отвлекла от мрачных мыслей о возможном скором конце… Но вот она, совершенно неожиданно, снова проворно выскочила из-под сундука и вмиг оказалась совсем рядом со мной…

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы поймать её. Поначалу она оцепенела от неожиданности и затихла, но потом стала осторожно нюхать моё лицо, трогать его лапкой и даже слегка оцарапала мне щёку. Я прижала бурозубку к себе, это судьба – я теперь не одна. Это счастье.

Мышка была жилистой и худой, её тёмная шубка остро пахла мускусом и скипидаром. Боже мой, где ты только не лазишь! Я разжала руку, бурозубка торопливо отскочила в сторону и быстро встряхнулась. Вот брезгунья!

Я бросила ей сушку. Сушка закатилась под доску, и бурозубка тут же деловито нырнула за ней. Вскоре из-под сундука послышался слабый размеренный хруст, будто по малости отковыривали каким-то острым предметом засохший цемент. А я, посмотрев на угрожающе висящий надо мной шкаф, снова стала отчаянно молиться, в то же время осторожно, по миллиметру высвобождая своё тело из подлого плена. И я мысленно превратилась в ужа, который гибко выползает из стеснительных обстоятельств.