Поединок со смертью

Я вынесла добычу на крыльцо и вернулась в сени. Самочувствие моё не поддавалось никакому анализу, но страха всё же пока не было, однако, я понимала – это всего лишь стресс. Когда-нибудь это пройдёт, и тогда, возможно, наступит настоящий страх, липкий, ползучий, неодолимый… Но это будет потом – через час, два, может, завтра. А сейчас я, несмотря на своё, изменённое ситуацией состояние, спутанные мысли и притуплённые чувства, раз уж мой мозг контролирует ситуацию, должна действовать во своё спасение, и действовать быстро, пока моё тело, очевидно, под завязку переполненное гормонами, почти не чувствует боли…

Когда я начну ощущать боль, а болеть есть чему, это уже очевидно, может приключиться паника, будет шок или со мной случится обморок, ну и всё такое, малоприятное и весьма небезопасное…

Тогда уже будет не до решительных действий. И теперь моя задача: отодвинуть как можно дальше этот момент – полного осознания происходящего, и срочно, без всякого промедления действовать – без права на ошибку. Надо не реагировать на сигналы sos, которое оно, моё сознание, начнёт уже совсем скоро посылать, а попытаться, по возмжности, абстрагироваться от своего тела, и, таким образом, – спасти его. Если чего-то ужасного нельзя избежать, то нужно сделать этот кошмар, по крайней мере, неощутимым настолько, чтобы он, хотя бы временно, не мешал жить дальше. До полного прояснения ситуации, пока решение, само собой, не сложится в голове целиком и полностью. Не считая, конечно, разве что всяких мелких околичностей. Они уже будут решаться по пути, по ходу дела. Надо, иными словами, попытаться свести всю задачу к уравнению с минимальнм числом неизвестных, потом бросить пробный шар – подставить какие-то прикидочные цифры и посмотреть, что может, в этом смысле, получиться. Если результат окажется неудобоваримым, попытаться сочинить уравнение иного порядка. Итак до тех пор, кока предполагаемый результат тебя не устроит. Тогда уже можно начинать действовать – тем или иным способом.

Вот такая простая схема выживания.

Однако никто не должен понимать, что ты от этой катавасии не испытаваешь ни малейшего удовлетворения. Не рассылать же в населённые пункты всего мира срочные телеграммы о том, что у тебя, такой хорошей, буквально – такой кошмар! – чуть не вышибли почву из-под ног…

Разноголосый шум равнодушного света тут же обрушится на тебя со всех сторон, будто внезапно распахнулась в мир обитая войлоком двойная дверь – голоса и смех, вперемешку со стоном («Опять это с ней! Как же она всех достала!»), только разозлят, но вряд ли чем-либо помогут. И не нужно особенно сочувствия друзей и милых близких – это, скорее всего, вызовет только досаду, даже если всё будет сказано искренне бесхитростно и непринуждённо дружелюбно. Всё должно делать в оптимальном режиме – «сам-один».

Да, решено и обсуждению не подлежит: я ничего больше не боюсь.

И пусть холодное солнце то и дело скрывается за мрачными тучами, сердито набрасывая на землю резкие тени, я буду упрямо мчаться вперёд по чёрному асфальту жизни, с улыбкой глядя на клубящийся мутными вихрами пасмурный небосвод и с волнением думать только о том, что ждёт меня впереди. Тогда небо распадётся на снежные хлопья или прольётся очищающим ливнем, и в мглистой белизне безбрежного простора жизни обязательно нарисуются долгожданные очертания победы, в которую ты веришь.

И это будет честная ника, законная виктория!

И тогда обязательно найдётся и своя тема, и своя идея, и жизнь не будет лишь собранием случайных эскизов, непонятно зачем начатых и так же бессмысленно заброшенных. Всё разумное, благородное, честное, что ранее было лишь слабым намёком на действие, готовым рассыпаться в прах под напором пустой фантазии, обретёт теперь осязаемую достоверность и логику жизни. И мир, похожий на странный базар, где праздно толпится, глазея на пеструю выставку всяких товаров, вечно алчущий народ, постепенно начнёт превращаться в райский сад, законное место обитания, утраченное некогда бездумным человеком, по самую макушку охваченным гибельным чувством корысти и властолюбия.

Вот и всё. Так просто!

Настроение стало на октаву выше. Я, как зомби, двигаюсь и действую, всё ещё не ощущая страха – по-прежнему, не осознавая до конца и не желая «загружаться» —осознавать всего случившегося со мной здесь и сейчас. Моя голова довольно чётко работает, я вся – как сухой, расчётливый калькулятор.

Я прислушалась – всюду тихо. Прошла, осторожно ступая, в дом, хотела прилечь на кровать, и тут вдруг заметила, что по полу за мной тянется свежий кровавый след.

Так… Стоять!

Ну, значит, не одни только ушибы, а я их уже вижу – на руках и ногах, есть они, конечно, и на моей спине; значит, и открытая рана где-то всё-таки есть?!

Но где? Откуда эта обильная, страшного, потому что абсолютно живого цвета – алого, как заря, моя кровь?

Кровь, выглядевшая, как отдельное живое существо, куда-то спешно и щедро бегущее, безжалостно покидала незадачливого хозяина – моё бренное тело.