Поединок со смертью

– А потому что у него только-только зубки прорезались. Смешно.

– Смешно, да, очень, – улыбаясь, сказала я.

– Он и сам смеялся, – тоже улыбнулась она. – Ну как, уже не болит?

– Спасибо, Дусь, вообще боли не чувствую. Но только нужен ещё пластырь, да побольше. Видишь, марля промокает. Иначе мне не доехать до Москвы.

– Куда ты в таком состоянии? – ужаснулась она.

– А куда прикажешь? Кто мне здесь помощь подаст? Ради меня скорую со станции вызывать не будут, да и, к тому же, сегодня воскресенье.

Она промолчала.

– То-то же, – сказала я, морщась от боли.

– Ой, ёй… И ноги все побиты! – тихо заплакала Дуся. – Только мази больше нет. Куда с такими ногами…

– Пустяки. Они же ходят, это главное.

– А синё всё. А кровишша хлещет. На вот ещё полотенце!

– Да это ничего, я просто неловко повернулась. Когда сижу спокойно, то почти не течёт.

Она посмотрела на меня с ужасом и сказала:

– А как вся кровь выйдет да здесь помрёшь?

– Глупости. Я не за тем сюда приехала и пешком почти двадцать километров шла по грозе.

– Да смерть не спрашивает, кто за чем шёл! За нею посылать не надо, сама явится. Я вот в церковь шла, а угодила прямо в молнию.

– Так ведь жива осталась.

– Осталась?! Такой живой иной мёртвый позавидует. Вон вся горю. И пахнет молнией вся одёжа на мне.

Я обняла её.

– Это пройдёт, ничего страшного. Но где пластырь взять? Если рану не заклеить, кровь, похоже, не скоро остановится.

– А что толку заклеивать?

– Главное, остановить кровь хотя бы на время.

– А потом?

– А потом можно ногу повыше устроить, ну и.

– Что? – напряглась она.

– Что… что? Начнём колдовать.

– Так ты прямо сейчас и колдуй, – серьёзно сказала Дуся и даже слегка толкнула меня в плечо. – Чего тянуть. Я на тя удивляюсь.

– Прямо сейчас не… могу.

– Почему?

– Потому что для этого надо сосредоточиться. А сейчас я вся какая-то раздрызганная.

– А ты озлись.

Я с досадой сказала:

– Пластырь нужен, понимаешь. Без пластыря какое колдовство – говорю тебе, не могу.

Она тут же присмирела и сказала торопливым шёпотом:

– Ладно тогда. А ты сиди уже тихо.

– А ты куда?

– Я к Лизке сбегаю, побудь минуту, я мигом. У неё всего запас имеется, – сказала она, тут же быстро ушла и скоро вернулась с пластырем – большим, как раз таким, как мне нужно, в ладонь.

– Спасибо, Дусечка, давай, клей, не бойся, быстро только делай, чтобы края не намокли.

– И тут ещё кровь… И тут… – шептала она ожесточённо.

И правда, учитывать синяки и садины можно было долго. Когда она ловко приклеила пластырь на рану и закончила обряд приведения меня в божеский вид – оттёрла грязь и кровь, в которых я вся была порядком испачкана, дыхание её стало свободней.

Не без волнения смотрела она на меня, видно, не осмеливаясь делать дальнейшие расспросы. Она вполне понимала, что спасает меня. Возможно, ощущая в этот миг чистое сострадание, она уже забыла о том ожесточении, в котором встретила меня менее получаса назад.

Такой взволнованной я её никогда раньше не видела.

Но вот лицо её потемнело, глаза потухли, похоже, она снова вернулась к прежним мыслям – душа её словно омрачилась тяжёлыми предчувствиями…

– Дуся, эй, ты здесь? – спросила я тихо. Она ласково улыбнулась мне и спросила:

– Что ещё сделать, чтоб тебе полегчало?

– Ничего, пока всё в порядке, – ответила я, – главное, нет переломов и обошлось без сотрясения. Я ведь когда-то была гимнасткой, навык группировки при падении не утрачен. А самое главное, милая Дусечка, что мы обе с тобой сегодня утром попали в переделку и живы остались.

Выпрямившись во весь рост и глубоко вздохнув, она, снова полыхая румянцем во всю щёку, смотрела перед собой.

Потом она закрыла лицо руками и вскричала:

– Чёрт! Чёрт всё подстроил!

– Успокойся, прошу тебя, – сказала я не без испуга – такой Дусю я ещё не видывала.

– Чёрт! Чёрт! – не отнимая рук от лица, причитала она.

– Да, пожалуй, он, проклятый, конечно, он, – согласилась я. – Мы ему, дураку, сильно не нравимся. Хотя я сперва подумала, что всё это кое-какие серые волки – сиречь злые люди, подстроили.

– Ой, тут и не такое подстраивают. – продолжала всхлипывать она.

Я кивнула.

– Волчью яму можно, конечно, силами злых людей устроить, а вот как такую мощную грозу на ровном месте можно организовать, да ещё молнию на тебя, мою лучшую подругу и спасительницу, как они, эти злые люди, смогли направить? Тут даже ресурсов лесопилки вместе с аптекой, да ещё двух магазинов, конечно, боюсь, не хватит, – нервно смеясь, сказала я.

Она отчаянно замахала руками.

– Смеётся! Чёрт, чёрт это устроил, вот кто! Будь они все прокляты!

– Не ругайся, – сказала я просто так, хотя мне и самой очень хотелось кое-кого обругать как следует. – Так чёрт или «они», надо бы как-нибудь определиться. Хватить бестолку кричать, голова от этого болит, Дусечка.

– А что – не ругайся? – опять возмутилась Дуся. – Злыдней надо проклинать, когда злыдня ругаешь, это хорошо, бог за это грехи простит.

– Новый апокриф?

Она схватила мою руку и крепко стиснула её в своих горячих ладонях. Такой разгневанной я Дусю ещё не видывала. Слепо повинуясь её настроению, я отчётливо произнесла:

– Проклинаю.