Поединок. Выпуск 18

…Мазепа берет из бардачка картонную коробку от шампуня, открывает, вынимает пучок седых волос на ячейчатой капроновой подложке, бутылочку с клеем – кисточка в пробке. Профессионально, двумя-тремя быстрыми мазками обрабатывает подбородок, лепит к нему пучок, глядится в зеркальце заднего вида…

(Алине показалось даже, что она помнит, будто от капитана в тот вечер, в вечер второго их знакомства, чуть попахивало спиртовой основою клея. Тогда она приняла это за алкоголь, теперь же… А что теперь? «Показалось»… «Будто»… Да одни эти слова говорят сами за себя! Нельзя, нельзя строить даже смутные подозрения на «будто» и «показалось»! Хорошо, посомневаться времени еще достанет, она и так тем только и занята, что сомневается. Вперед, вперед, вперед! En avante!)

…Седобородый Мазепа перегибается назад, извлекает не то из-за, не то из-под сиденья серый макинтош, о пропаже которого так неожиданно и постоянно будет убиваться бедный его отец, широкополую шляпу, на ходу облачаясь, идет проходными дворами. Перед тем как вынырнуть на освещенную улицу в десятке метров от «Трембиты», снимает с предохранителя «зауэр». Резко входит, коротким взглядом окинув публику, мазнув и по Алине с восточным ее приставальщиком (интересно, узнал он ее в тот миг?), скрывается за служебного дверью. Отстраняет в стремительном движении девушку-подавальщицу, распахивает дверь директорского кабинета.

Директор, склонившийся над бумагами, приподнимает голову, и в глазах его мгновенное недоумение сменяется узнаванием, замешанном на сильном, на грани ужаса, страхе. Директор, однако, пытается страх преодолеть: из скольких переделок вышел, неужто тут не подфартит?

– Сюда-то-ты мог бы не приходить? – говорит Мазепе озабоченно-беззлобно. – Ну как засечет кто? Этот твой маскарад – он только для школьного бала годится.

– Не рассчитал, Коляня? – заботливо осведомляется капитан. – Отпустил шестерок? Решил: народу много, куда этот мудак сунется?

– Слушай, Богдан, а чего ты на меня тянешь? – переходит директор Коляня в наступление, но в наступление, конечно, липовое: он явно накручивает время в расчете на случайность какую-нибудь счастливую.

И точно: под легким напором снаружи дергается дверь.

– Нина! – кричит Коляня. – Ниноч…

Договорить не успевает. Малой секунды хватает капитану достать оружие и выстрелить, да не просто выстрелить, а, как пишут в кодексе, «с особым цинизмом»: дырочка, маленькая такая, аккуратная, возникает в том точно месте, в каком возникла год назад во лбу бармена. А с той стороны, с затылка, образуется огромная пробоина, и брызги мозга и кости летят веером над головою, заляпывая свежие обои.

Капитан прячет «зауэр», спокойно отпирает дверь и, потеснив плечом встревоженную Ниночку, углубляется в подсобные коридоры, толкает дверь черного хода, срывая на ходу бородку, макинтош скидывая. Не бегом вовсе, просто энергичным, обычным для себя шагом пересекает двор, скрывается в подворотне, проныривает сквозь нее, сквозь следующую, тенью проскальзывает в тень-«шевроле», запускает мощный неслышный мотор и снова бесшумно по тем же задворкам – назад. Перед выездом на освещенную улицу включает подфарники и рвет с места, как на старте «Формулы-1». Возле дверей «Трембиты» бьет по тормозам и, надо полагать, успевает поймать себя на мысли, что сегодня-то тормозные шланги выдержат любое давление. Входит в «Трембиту» и…

Алина почувствовала, что ей что-то мешает, приподняла голову, открыла глаза: мешал уставившийся прямо на нее черный зрачок пистолета, и это было так похоже на кусочек только что воображенной сцены, что Алина почувствовала холодок мистического ужаса.

На самом деле все объяснилось просто: капитан с мокрыми волосами, в коротком купальном халате держал пистолет на ладони, спрашивая:

– Откуда пушка?

Алине просто следовало ответить, что это, мол, негр из Интерпола, Джон, оставил, в подарок тебе передал. Она, собственно, и ответила, но ощущение, что зрачок пистолета глядел на нее какое-то мгновенье весьма осмысленно, так Алину и не покинуло.

– Чего ж не отдала сразу? – поинтересовался капитан. – Еще и зарядила! Только знаешь: в ванной оружие лучше не хранить, даже американское. Ржавеет.

– Что ж не отдала, что ж не отдала, – агрессивно сказала Алина, компенсируя и скрывая агрессивностью собственный испуг. – Забыла!

– Интересное кино, – улыбнулся Мазепа кривой улыбочкою. – Спрятать не забыла, а отдать забыла?

– А ты меньше о, быскивай, пока ордер не получил. В гостях все-таки.

Капитан бросил пистолет Алине на колени (хоть жест был точен, баскетболен, отшатнувшаяся Алина едва успела удержать оружие от падения), а сам стал одеваться, приговаривая:

– Ну да, конечно, штука понятная. Когда имеешь дело с преступником, всегда как-то спокойнее. Особенно когда это преступник – полицейский и, стало быть, защиты искать не у кого.