Поединок. Выпуск 4

Наблюдать за настроением Бекжанова в последующие дни лейтенанту было некогда Они с Новичем сначала прыгали со средних высот и с порядочной затяжкой, потом с малых – и тоже с затяжкой. Парашюты раскрывались нормально. А после двух успешных приземлений ночью на лес Хомутов готов был признать, что радист и в самом деле не «рыжий черт», а золотой. Затем вся группа вышла на последнюю (так думал лейтенант) тренировку по согласованному и бесшумному передвижению в чаще леса. Ещё на опушке, почти на ровном месте Матушкин споткнулся и с треском шлепнулся на кучу валежника, не преминув тут же сообщить: «В результате тренировок стал десантник очень ловок…» Хомутов сердито сказал: «Ловок… Как корова на льду!» На это Матушкин, ничуть не смутившись, ответил: «И товарищ лейтенант оценил его талант…» Тренировку пришлось на не¬которое время отложить, потому что вся группа во главе с Хомутовым задыхалась от хохота. Но потом всё пошло хорошо: десантники беззвучно исчезали, словно сквозь землю проваливались, и появлялись точно в условленном месте. Так же успешно прошли справа и слева от замаскировавшегося в кустах лейтенанта две пары. Он ничего не увидел и не услышал, хотя маршрут обеих пар пролетал от него в каких–нибудь полутора десятках метров. «Молодцы!» – подумал Хомутов, но вслух никак не выразил своего одобрения. Всё, что делалось правильно, считалось у десантников нормой. Однако лейтенант, ободренный успехами группы, полагал, что неприятных неожиданностей не предвидится. Если бы он мог заглянуть в будущее…

…У стены сидел на полу Матушкин. На его гимнастерку капала кровь с рассеченной гу–бы. У стола, пригнувшись, словно изготовившись к прыжку, стоял Нович. Бекжанов бился в руках у Давыдова и Кузнецова, пытаясь вырваться. Лейтенант одним прыжком пересек избу и оказался перед Бекжановым.

– Отпустить!

Давыдов и Кузнецов повиновались. Бекжанов выпрямился и стоял неподвижно в полу–метре от Хомутова. Лейтенант уловил запах водочного перегара.

– Красноармеец Кузнецов! Освободите чулан от принадлежащего группе имущества! Старший сержант Давыдов! Снимите с Бекжанова ремень и отведите красноармейца в чулан. Запереть и до особого распоряжения не выпускать…

Бекжанов стоял, опустив голову. Только когда Давыдов тронул его за локоть, он огля–нулся, хотел, видимо, что–то сказать, но, встретившись взглядом с лейтенантом, сразу сник и шагнул через порог…

– Где Виролайнен? Я вас спрашиваю, Давыдов!

– На вещевом складе… Сейчас придет.

– Он выходил вместе с Бекжановым?

– Нет, много позже.

– Бекжанову вы разрешили уйти?

– Нет, он ушел самовольно.

– Где он был? Где достал водку?

– Точно не знаю. Но предполагаю – у техников на аэродроме.

– Ясно. Теперь расскажите, что случилось здесь, у вас.

– Когда Бекжанов вошел, я хотел потребовать у него объяснения причины самовольной отлучки. Но не успел. Матушкин – он стоял ближе к двери – что–то сказал. В точности я не расслышал. И Бекжанов сразу ударил его. Ну, тут уж мы с Кузнецовым подоспели… Не могу понять, товарищ лейтенант, чего он так озверел. От водки? Так вроде и не очень пьян был…

– Понятно… У вас всё? Матушкин, что вы сказали Бекжанову?

– Стишок сказал, товарищ лейтенант. Вернее, половину стишка. Я сразу заметил, что он того… под мухой. Ну, и не удержался… Стишок такой: «Не ищи в вине веселья, на «губе» придет похмелье…» Первую строчку только и сказал…

– Сержант Нович, вы что–то хотите сказать?

– Так точно! Утром письма принесли. И Бекжанову тоже. Он прочел и не побледнел да–же, а стал какой–то серый. Бросил письмо и стал ходить от печки к окну. Как зверь в клетке. И зубами скрипит. А потом – в двери. Никто и слова вымолвить не успел – все письма чита–ли, на Бекжанова не глядели. Ну, а я писем не получаю… потому и наблюдал. Гляжу – листок на полу валяется. Поднял и прочел. Знаю, что нехорошо поступил, нетактично, но очень уж это письмо на Бекжанова подействовало. И потом – бросил он его, вроде как ненужное… Письмо, товарищ лейтенант, такое, что не только к водке потянешься, но и свихнешься. Двух братьев он сразу потерял. Танкистами были. Погибли оба. Дело ваше, вам решать, и Бекжанов, конечно, провинился, но надо же и понять человека, я так считаю. Он же наш товарищ…

Радиста неожиданно поддержал «пострадавший» – Матушкин:

– Ну, врезал мне – так что? Я же сам вроде напросился… Ведь оно как: слово, невпопад сказанное, словно соль на рану. И правильно этот рыжий черт говорит – горе же лютое нава–лилось на товарища нашего… – И совсем невпопад добавил: – А зубы мои целы, губа заживет в одночасье, пустое дело…

…Полковник прибыл спустя два дня. И не приехал, а прилетел – видимо, путь был даль–ний. Вслед за Винокуровым из самолета вышли моряк с нашивками капитана третьего ранга, майор авиации и двое в штатском. Полковник тепло, даже ласково поздоровался с Хомуговым, представил его своим спутникам и спросил, вкладывая в простые слова особый смысл:

– Ну как, лейтенант, готов?

– Как юный пионер, товарищ полковник! Только у нас ЧП имеются… Разрешите доло–жить?

Винокуров нахмурился.