Поединок. Выпуск 4

Почти на две недели задержала под Волоколамском натиск «Тайфуна» 316–я дивизия. Те, кто воевал против панфиловцев, были потрясены, растеряны и изумлены стойкостью советских воинов. «316–я русская дивизия ведет поразительно упорную борьбу» – это из донесения начальству командира 5–го немецкого корпуса.

А вот что писала тогда газета «Известия»: «Поистине героически дерутся бойцы командира Панфилова. При явном численном перевесе, в дни самых жестоких своих атак враг смог продвигаться только на полтора–два километра в сутки. Эти два километра давались ему очень дорогой ценой. Земля буквально сочится кровью фашистских солдат».

В дни октябрьских боев Клочкову было не до писем. В начале ноября стало полегче. И, словно наверстывая упущенное, он снова часто пишет домой, да все никак, чувствуется, не может отрешиться от пережитого: «Вы, очевидно, думаете, что ваш отец убит, но нет, не такой уж он, чтобы подставлять каждой дурацкой пуле голову…»

И опять бросается в глаза – ни слова о том, что представлен к ордену. Расскажет об этом позже, не сообщая при этом, за что награжден и почему.

4. Пришел ноябрь

Из сообщений Совинформбюро: «В течение 1 ноября наши войска вели оборонительные бои на всех направлениях…»

1 ноября, 3 часа утра. Комдив отдает приказ, касающийся в том числе и роты Клочкова: «1075 с.п. с 2–мя взводами ПТР и 2–мя 76–мм орудиями упорно обороняет рубежи: высота «25110» – разъезд Дубосеково».

Вот он снова назван, этот разъезд. Пройдет несколько недель, и о нём узнает вся страна.

Пока же обстановка такова: фашисты, как мы знаем, остановлены, но, перегруппировываясь, подтягивая резервы с других фронтов, даже из Франции, они продолжают испытывать прочность оборонительных линий наших войск, не дают им передышки.

2 ноября. Неспокойно на позициях. Конечно, не то, что несколько дней тому назад, но все разно – солдаты настороже.

Из воспоминаний Л. Макеева: «…Противник опять вел наступление на боевое охранение второго батальона в районе четвертой роты… Наступая с трех направлений, враг хотел стремительным ударом сбить боевое охранение».

А сейчас о самом Клочкове: «Политрук Клочков, прихватив с собой связного Якова Тумайкина и два отделения солдат, поспешил на помощь боевому охранению… Он оказался не только организатором и душою боя, но и сам лично вёл огонь по фашистам из винтовки».

3 ноября. Пыл немцев решительно поутих. Передышка позволяла дивизии укреплять рубежи обороны, усилить разведку, обучить пополнение.

Прибавилось, понятно, дел и политработникам. Можно было наконец–то осмотреться, узнать новости, рассказать бойцам, что происходит в стране, на других фронтах, за рубежом. В те дни многие воины подали заявление о приеме в партию, комсомол. Выпускали листовки, газеты — «молнии», где сообщалось о тех, кто совершил подвиги, храбро и умело сражался.

Было решено провести и партийный актив дивизии. Появилась возможность собрать лучших из лучших, цвет, гордость, костяк дивизии – коммунистов – бойцов и командиров, парторгов и комсоргов, агитаторов, газетчиков, политруков, комиссаров. Они зарекомендовали себя и умением воевать, и умением мобилизовать бойцов призывным, зажигающим словом.

О том, как проходил актив, рассказывает в своих мемуарах член Военсовета 16–й армии А.А. Лобачев:

«3 ноября созывается партийный актив в панфиловской дивизии. Мы отправились туда с писателем Владимиром Ставским. Партийный актив собрался в здании шишковской школы. В классе полутемно. Коптилки еле освещают лица. У людей суровый вид. Сосредоточенно слушают они своего командира.

…Генерал снял полушубок, на груди – два ордена Красного Знамени. Говорил коротко: подвел итоги октябрьских боев. За 12 суток дивизия под сильным нажимом врага отошла на 25–26 километров; главный урок – пехота выдержала натиск вражеских танков…

– Коммунисты, – заявил комдив, – были всегда впереди, коммунистам не надо напоминать об их обязанностях. Будем, товарищи, держаться этой большевистской традиции!

В прениях выступило 16 человек. Среди них – политрук роты Клочков. Василий Клочков рассказывал о мужестве своих бойцов:

– Четвертая рота вместе с артиллеристами дважды отбрасывала врага. Но немцы прорвались справа. Роту отвели на высоту «233,6», в километре восточнее опорного пункта. Здесь сумели подбить шесть танков. Я, например, скажу о Якове Бондаренко[16]. Чудесный парень, храбро дерется, не боится опасности. Почему не боится? Потому, что научились презирать врага. Фашисты собрались завтракать в Волоколамске, а ужинать в Москве. Мы их решили накормить раньше. Ни один взвод не дрогнул! Когда пошли танки, встретили бутылками и гранатами. Слева поддержала пушка. Они пошли второй раз. Мы пропустили танки через траншею и начали бой с фашистской пехотой. Я считаю, что в роте у нас все большевики!

Зал встретил эти слова аплодисментами».

Мне, не скрою, было радостно найти фамилию Клочкова в книге столь видного политработника. Стоит подчеркнуть, что право выступить на дивизионном активе надо было заслужить.