Поединок. Выпуск 4

Когда машина Прьето отъехала от «Каса Ломы», девушка придвинулась к нему и, обняв за плечи, шепнула:

– Мы едем к тебе или ко мне?

– К тебе. У меня в холодильнике хоть шаром покати. А я ещё не ужинал, да и ты, наверное, проголодалась.

Авенида, на которой жила Клодин, проходила по самой границе с Зоной. Здесь кончался Сьюдад–де–Панама. И начинался Бальбоа–Хайтс – административный центр принадлежащей Соединенным Штатам территории канала. Шумная, оживленная в дневное время, торговая улица была в этот глухой предрассветный час совершенно безлюдна. В отдалении слышались тяжелые шаги патруля.

– Ты думаешь когда–нибудь перебраться в район поприятнее? – досадливо буркнул Исель, помогая девушке выйти из машины. – Неужели не надоело каждый день глядеть на эти звезды и полосы? – он кивнул в сторону подсвеченного прожекторами флага, развевавшегося на флагштоке по другую сторону границы.

– Во–первых, мои окна выходят во двор, – она достала из сумки ключи. – Во–вторых, меня привлекает не близость Бальбоа–Хайтс, а то, что квартиры тут подешевле: я ведь артистка кабаре, а не офицер Национальной гвардии, как некоторые мои приятели…

…Прьето лежал на спине, полуприкрыв глаза. Он был счастлив и зол. Зол на себя за то, что в тысячу первый раз не решился на разрыв с Клодин. Он смотрел, как ровно пульсирует нежная жилка на виске у девушки и думал: «Почему же она, такая честная от природы, такая прямая, щепетильная, согласилась работать в ЦРУ? Что могло заставить её пойти на это?» А вслух произнес:

– Давай позавтракаем, коли поужинать нам так и не довелось.

Прежде чем отправиться в департамент Хе–дос, капитан Прьето сделал крюк и заскочил домой, чтобы переодеться и захватить кое–какие бумаги, необходимые для предстоявшего отчета о поездке в Колон и Пуэрто–Армуэльес. Из–за этого опоздал на оперативное совещание к полковнику Монтехо.

Над длинным Т–образным столом висел синий сигарный дым.

Капитан попытался пристроиться с краю, но Бартоломео Монтехо, не прерывая выступления, поманил Иселя пальцем и указал на пустовавший стул слева от себя, где обычно важно восседал его заместитель – майор Николас Камарго.

–…и учитывая вышеизложенные обстоятельства, – чеканил начальник панамской контрразведки, – обезвреживание заговорщиков должно стать общей и наипервейшей задачей всех подразделений нашего департамента. Для отработки планов по взаимодействию со службами безопасности в Коста–Рике и Гондурасе туда сегодня отбыл майор Камарго… А теперь давайте послушаем нашего пунктуального капитана. – Он повернулся влево, сердито блеснув очками.

Исель невозмутимо встал (страшиться гнева начальства он отучился там, где к этому приучают, – ещё в сержантской школе), спокойно и четко доложил участникам оперативного совещания о результатах проведенного им расследования и мерах, принимаемых отделами Хе–дос на местах. В заключение сказал:

– Позволю себе привлечь внимание к вопросу о необходимости уяснения роли аргентинской ультраправой организации «Три А» в подготовке заговора против правительства нашей республики. Для этого кого–то из опытных сотрудников департамента следует незамедлительно послать в Буэнос–Айрес. – И обращаясь к полковнику: – У меня всё.

Бартоломео Монтехо довольно хмыкнул (ему импонировала подчеркнутая независимость норовистого, но толкового подчиненного), обвел взглядом присутствующих:

– Что думают господа по поводу предложения капитана Прьето?

Один из офицеров с сомнением протянул:

– Не вижу смысла в этой затее. По вашему же приказу, полковник, установлено самое тщательное наблюдение за всеми подозрительными иностранцами, прибывающими к нам в страну. Так что инструктора «Трех А» не прозеваем.

– Одно другому не мешает. Мне лично идея капитана нравится. Других мнений нет? Хорошо… Операцию, которой мы сейчас занимаемся, назовем «Дело о бананах». Совещание закончено. Спасибо, господа… А вы, Прьето, останьтесь.

Исель приготовился к разносу. А услышал:

– Придется ехать в Буэнос–Айрес, голубчик. Замысел ваш – вам и исполнять его. Кроме того, там у вас, кажется, есть друзья? Значит, будет на кого опереться.

– Так точно.

– К пятнадцати ноль–ноль представьте мне план действий. – И, не удержавшись, сварливо добавил: – А на совещания, капитан, извольте приходить вовремя..

На следующий день Исель Прьето вылетел в Аргентину.

ГЛАВА V

– Ну а если как на исповеди, ты и в самом деле ни о чем не жалеешь, Счастливчик? – Жак Леспер–Медок возлежал, словно римский патриций, на полосатом пушистом пледе и смотрел на Фрэнка остренько, вприщур.

Жак – друг Фрэнсиса О'Тула. Или, во всяком случае, старинный приятель. И всё же в его вопросе сквозило торжество. Торжество человека, который раньше отчаянно комплексовал, завидовал успеху и везучести своего коллеги и соотечественника–канадца, чьё журналистское имя было куда громче, чем у Леспер–Медока. Теперь Жак оказался несколькими ступенями выше на общественной лестнице, чем бедняга Счастливчик.