Поединок. Выпуск 7

— Старшину к командиру! — полетело по цепи. Через несколько минут старшина подполз к старшему лейтенанту.

— Приказано отходить! Мы свое дело сделали! — почти на ухо прокричал ему Сорокин.

— Понял! — ответил старшина.

— Сколько у нас раненых?

— Тяжелых трое. Остальные сами могут передвигаться.

— Переводи всех на правый фланг, ближе к лесу!

— Понял!

— Подготовь заслон из пяти человек!

— Понял!

— Оставь им один ручной пулемет! Отходить будут через тридцать минут за нами!

— Понял!

— Даю тебе на все десять минут. Через десять минут вызываю огонь артиллерии.

Зубков, вдавливая свои богатырские плечи в наспех отрытый окоп, проворно пополз выполнять приказание старшего лейтенанта. А Сорокин, и не помышлявший до сей поры ни о каком отходе, впервые попытался наметить наилучший путь к лесу.

Он начинался прямо за высотой довольно редким кустарником и постепенно переходил в густой дубняк. По этому дубняку танки врага, конечно, пройти бы не смогли. Но тем не менее не на дубняк следовало надеяться пограничникам. Полоса могучих дубов неожиданно обрывалась на краю топкого, заросшего камышом болота. Вот в нем–то и могли укрыться те, кому суждено было уйти с высоты.

Сорокин взглянул на часы. Он дал старшине всего десять минут. Больше не мог. Сейчас немцы обстреливали высоту и подтягивали силы. Через десять минут — Сорокин понимал это — они снова будут штурмовать позицию пограничников. И тогда вряд ли удастся кого–то куда–то перетаскивать и где–то сосредоточиваться.

Прошло три минуты. Сорокин увидел, как по траншее на правый фланг потянулись раненые. Потом потащили, где волоком, где на руках, тех, кто сам передвигаться уже не мог. Сорокин снова посмотрел на часы. Отведенное им для этой операции время истекало. А по склону высоты густой цепью следом за танками шли немцы.

«Ничего. Мы успели», — подумал Сорокин и вложил в ствол ракетницы красную ракету. Высота молчала. Экономя патроны, бойцы без команды не стреляли. И немцы шли в полный рост.

Когда осталось метров сто, Сорокин громко скомандовал:

— Огонь! — и выстрелил из ракетницы в небо.

Пограничники ударили по врагу. Немцы падали. Но цепь их не дрогнула. Огонь обороняющихся был слаб и редок.

К Сорокину снова подполз Зубков. Он тяжело отдувался. На голове у него появилась повязка.

— Раненые все до одного собраны на правом фланге, — доложил он.

— Отправляйте их немедленно в лес! — приказал Сорокин.

Всегда расторопный Зубков на сей раз даже не пошевелился. Сорокина это немало удивило.

— Чего же ты ждешь? — нетерпеливо спросил он.

— Я думаю, не успеем мы уже, — ответил Зубков. — Может, пока еще в окопе сидим, вдарить из последнего всем разом…

— Выполняйте, старшина, приказ, — сердито прервал его Сорокин. — Я же сказал, нас поддержат!

Он послал в небо вторую ракету. И, уже провожая Зубкова взглядом, поднял ракетницу и выстрелил в третий раз. Над высотой стоял неимоверный грохот. И, естественно, старший лейтенант не мог слышать, как где–то, за несколько километров от высоты, в тылу, приняв этот сигнал, в помощь пограничникам открыл огонь гаубичный дивизион. Но ему показалось, что он все же уловил сквозь треск автоматной стрельбы отзвук далекой канонады. Во всяком случае, он очень хотел этого. Очень. Потому что немцы были уже совсем близко. И было ясно, что на сей раз, своими силами, пограничникам их не остановить, от танков не отсечь и к земле не прижать. Сорокин взял винтовку и, тщательно прицелившись, выстрелил. Шагавший в цепи высокий гитлеровец будто переломился пополам. Сорокин стал целиться снова. Уложил еще одного. Для него, «ворошиловского стрелка», промазать с такого расстояния было просто невозможно. Руки привычно перезаряжали оружие, глаз наметанно совмещал мушку с очередной целью, а в голове неустанно билась одна и та же мысль: сбиты заставы, уже больше часа ведет жестокий, кровавый бой последний резерв их погранотряда. В действие вступают регулярные войска Красной Армии. Вот связной, он же из стрелковой дивизии военного округа. Значит, война? Конечно, для них, для пограничников, она началась уже давно: необъявленная, скрытая, но самая настоящая — беспощадная и коварная. Шпионы, диверсанты лезли на нашу землю чуть ли не каждую ночь. Их ловили. Они лезли снова. Пуля, нож врага на каждом шагу поджидали пограничников. Такова уж специфика службы на границе. Но сейчас перед ним на высоте были не шпионы и не диверсанты. Судя по всему, это были регулярные войска вермахта, с артиллерией, танками, авиацией.