Поединок. Выпуск 7

Выстрелить в очередного гитлеровца Сорокин не успел: в боевых порядках атакующих вдруг начали рваться снаряды. Они взметали в небо огромные фонтаны земли, высоту затрясло, со стенок окопа посыпался песок. Артиллерийский налет, начавшийся так неожиданно, ошеломил гитлеровцев. К тому же на одном из танков прямым попаданием снесло башню. Два других тут же повернули обратно. Цепь кое–где залегла. Частью покатилась по склону высоты вниз. Сорокин понял: другого подходящего момента для отхода у пограничников не будет — и подал команду. Пограничники, продолжая вести огонь, начали отход. Артиллерийский налет продолжался минут десять. За это время некоторые бойцы успели отойти к лесу. Остальные почти достигли кустарника. Но отсюда добираться до леса было уже не так сложно. По крайней мере, так казалось Сорокину. Но, как это часто бывает на войне, обстановка вдруг резко изменилась. Артиллеристы перенесли огонь в лощину, куда по логике должны были откатиться атакующие, и в тот же момент немцы рванулись на позиции пограничников. Они смяли заслон, отсекли одну группу бойцов от другой и начали быстро продвигаться к лесу, явно намереваясь отрезать путь отступающим. Но в лесу уже были раненые. Их ни в коем случае нельзя было оставлять одних. И Сорокин с группой бойцов, находившихся рядом с ним, забросав немцев гранатами, прорвался в лес. Возле раненых был Зубков и еще несколько человек.

— Поднимайте на руки тяжелораненых и несите их к болоту. Остальные, товарищи, отходите сами. Желательно по разным направлениям! — скомандовал Сорокин.

Тяжелораненых понесли. Скоро под ногами бойцов захлюпала болотная жижа. Потом началась топь. Идти стало значительно трудней. И в это время немцы открыли по болоту огонь из минометов. Они не видели бойцов и били по площадям. Но огонь был плотным, и бойцам, чтобы спастись от осколков, то и дело приходилось окунаться в воду с головой.

Ночью в лес на противоположной стороне болота вышло всего семь человек и вынесли одного тяжелораненого.

Отошли от болота с полкилометра и остановились. Надо было передохнуть, а главное, сделать носилки для раненого. Нести его дальше на руках было тяжело и для него невыносимо мучительно. Только здесь Сорокин оглядел бойцов. Он знал их всех, кого лучше, кого хуже, но знал. Вместе с ним в лесу оказались старшина Зубков, опытный солдат, имевший на своем счету немало задержаний, человек немногословный, решительный и крепкий; рядовой Закурдаев, рослый, сухощавый боец из донских казаков, уже заканчивавший службу на границе, безудержно смелый, с несколько своеобразным, строптивым характером; рядовой Сапожников, бывший учитель, рядовые Гусейнов, Бугров и Елкин. Раненым был капитан Антон Семенович Колодяжный. Его ранило осколком в грудь во время отражения первой атаки немцев. И потом в плечо — уже теперь, в болоте. Он был почти без сознания.

Носилки сделали из двух жердей и двух шинелей. Положили на них капитана.

— Кто–нибудь еще вышел? — спросил Сорокин.

— Вроде левее у мысочка кто–то бултыхался, — сказал Закурдаев.

— Еще?

Пограничники молча переглянулись.

— Значит, не видели, — решил Сорокин. — Пойдите, Закурдаев, поищите людей. Должен же еще кто–то выйти!

Закурдаев исчез в кустах.

Бойцы в ожидании его залегли под деревьями. К Сорокину подполз Зубков.

— Кого теперь найдешь? Темно. Да и кто тут будет сидеть? — вполголоса проговорил он.

— Мы должны попытаться найти своих, — ответил Сорокин.

— А сами что будем делать дальше? — спросил Зубков.

— Выполнять приказ, — коротко сказал Сорокин.

— Понятно, — привычно ответил Зубков.

Но Сорокину показалось, что произнес он это чисто машинально, и потому добавил:

— Нам приказано соединиться с полком. Мы это и сделаем.

Помолчали. Каждый думал о том, как теперь будет. Хорошо, если полк надежно сдержит врага и останется на своем рубеже, а если начнет маневрировать? Прошло минут тридцать. Вдруг послышался легкий шум. Будто кто–то раздвигал ветки. Потом треснул сучок. Пограничники насторожились. Прошло несколько минут, и в просветах между деревьями показались два силуэта: Закурдаев вел какого–то паренька небольшого роста, щуплого, в белой рубашке.

— Вот. Под кустом нашел. Из местных, — объяснил Закурдаев.

— Как зовут? — спросил Сорокин.

— Борька, — ответил парнишка. И добавил: — Борька Ипатов.

— Откуда ты?

— Из Кривули.

— А что же ты здесь, в лесу, делаешь?

Борька рассказал обо всем, что с ним произошло.

— Видели мы, как горела твоя Кривуля, — сказал Сорокин. — Что же ты теперь делать будешь?

— Не знаю, — всхлипнул Борька.

— Родичи какие–нибудь у тебя здесь проживают? — спросил Зубков.

— Нигде нет…

— Осиротел, значит.

— Крепись, Боря. С нами пойдешь, — решил вдруг Сорокин. И посмотрел на Зубкова: — Не пропадать же ему тут одному?

— Оно, конешно, товарищ старший лейтенант, — поддержал командира старшина. — Хотя, с другой стороны, с нами идти — тоже не мед пить.

— И все же для него это выход из положения, — сказал Сорокин.