Поехали

"Саночник". Скоро-скоро уже не будет этого сказочного шахтерского рабочего…

И отойдет в века его чрезмерно тяжкий труд…

При пологих угольных пластах, когда уголь вырубается ручным способом — обушком, саночник вывозит из забоя уголь в штрек.

Согнутый всегда в три погибели, он тащит санки с десятью — двенадцатью пудами угля на расстояние до шестидесяти метров.

И хорошо, если только согнутый… А если пласты угля меньше, чем в метр толщиной?!

Тогда приходится на коленках, а то и на животе тащить тяжелые (сто тридцать — двести килограммов) санки…

Честь и хвала ему!

Пусть скорее отойдет он в прошлое, и пусть останется о нем память как о герое, а о его труде — как о каторжном труде, но почетном…

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Новые времена звенят над советским, над социалистическим Донбассом.

Машина идет высвобождать человека от тяжкого, порой невыразимо тяжкого труда…

Отодвигается "обушок" — его место занимает отбойный молоток…

— Эй, отбойный молоток! Поберегись! Я иду! — гудом гудит врубовая машина.

И затихает рокочущий молоток перед врубовыми…

Все они врезаются своими стальными зубами в черное золото, помогая бурными темпами строить социалистическое Отечество.

Освобождается забойщик…

Саночника от его шлейки освобождают скрепера, конвейеры…

Коногона и коней — электровагончики…

А на помощь машине летят-спешат рабочие-изобретатели Карташовы, Филимоновы, Касауровы, Либхарты, Епифанцевы…

Общими усилиями машины и рабочего ума вырываются из подземного царства человеческие нервы, человеческие мускулы, и на отработанном рабочем теле высылает тяжелый пот!

А над всем этим, над всеми словами, над всеми вещами" над всеми явлениями — ив шахтах и на-гора — доминируют два самых интересных, самых нужных, самых могучих слова…

Слова эти: "тонна" и "процент".

И самым радостным будет для всех — и на шахтах, и за пределами шахт, и в Донбассе, и на Украине, и в Союзе, и во всем мире для всего международного пролетариата, — когда около этих слов будет стоять:

"Донбасс в третьем решающем году пятилетки дал 56 000 000 тонн, то есть 100 процентов!"

А для этого:

— Ты добычу дай!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Автор уже слышит ядовитые голоса:

— А почему вы не сказали, что такое "на-гора"? Такое специфическое для Донбасса выражение, а вы его обошли… Ага?

Автор отвечает:

— Кто внимательно читал это вступление, тот, наверное, встречал несколько раз выражение "на-гора". Следовательно, автор его не забыл и вполне его признает… Но объяснять его автор не брался, потому что это выражение достаточно популяризовано.

Автор считает лишним популяризовать уже популяризованное…

Слышится возмущенный голос:

— Донбасс и без дымовых труб… и без кудрявого из труб дыма, который застилает небосклон… Даже, кажется, есть такое стихотворение о Донбассе:

Димарями земля поросла,
Буйним зiллям [4] прийдешнього часу.

Автор, между прочим, не может согласиться с поэтом, что дымовые трубы — "зiлля"…

Но это не значит, что автор их не признает… Трубы он признает, трубы он в Донбассе видит, видел и будет видеть, но воспевать дым не будет. Категорически об этом заявляет! Категорически!

Автор знает, что дым — это нерациональное растранжиривание нашей промышленностью топлива!

Автор — за рационализацию, за экономию топлива и расточительство воспевать не хочет.

Когда автор видит вдохновенного поэта, который уставился в кудри седого, даже черного из труб дыма, ему чуть ли не кричать хочется, чтобы оштрафовать того поэта рублей на полтораста за соучастие в нарушении обязательного постановления об экономии топлива!

Тогда бы он не любовался дымом, а писал бы стихи о том, как повысить добычу в Донбассе.

Вон как!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

А что автора особенно возмущает — это истерика донбасских домен.

— Как?! О Донбассе и без нас?! Домна всегда была на первом месте! Мы протестуем! Какой такой роман о Донбассе без нас?! Это — нахальство! Мы будем жаловаться Рабису! Мы…

Автор отвечает домнам:

— Слушайте, товарищи! Автор прекрасно знает, что вы играете первые роли во всех индустриальных романах, драмах, комедиях и трагедиях! Он чудесно знает ваш темперамент! Он сам видел, что, когда вы на сцене вместе с товарищем — коксом и с драматической старухой — железной рудой, страсть из вас вырывается огненными лавами, но в этом романе автор вам роли не даст! Может, когда-нибудь в другой раз он вам даст роль весом в целый пуд, а теперь ни одной строки!

— Это… свинство!

— Слушайте, товарищ Домна! Кто автор?! Автор или вы?!

— Мы в Главискусство! Мы…

— Жалуйтесь хоть самому Николаю Алексеевичу Скрыпнику [5]! В этом романе главную роль будете играть не вы, а откатчица Катя, и не ваш любовник кокс, а коногон Вася! Ты добычу дай! А жаловаться всякий умеет!

До свидания!

1931

Перевод Е. Весенина.

[1] "Пришел, увидел, победил" (лат.).

[2] Примечание для редакторов украинского языка. Я попрошу оставить добычу (ударение на "о"), хоть и знаю, что у редактора зачешутся руки исправить это слово на "добывание". Не нужно! Пусть будет добыча. — О.В.

[3] _Обрiй_ — горизонт.