Читаем Поэмы 1918-1947. Жалобная песнь Супермена полностью

Поэмы 1918-1947. Жалобная песнь Супермена

Я запыхался… Сердце бьется…И ночь томит, лениво льется…И в холодок моих простыньвступаю только в час рассвета, —и ты мне снишься, Виолета,что просишь будто: «Плащ накинь…не тот, не тот… он слишком узкий…»Мне снится, что с тобой по-русскимы говорим, и я во снес тобой на ты, — и снится мне,что будто принесла ты щепки,ломаешь их, в камин кладешь…Ползи, ползи, огонь нецепкий, —ужели дымом изойдешь?

50

Я поздно встал, проспал занятья… Старушка чистила мне платье: под щеткой — пуговицы стук. Оделся, покурил немного; зевая, в клуб Единорога пошел позавтракать, — и вдруг встречаю Джонсона у входа! Мы не видались с ним полгода —с тех пор, как он экзамен сдал.«С приездом, вот не ожидал!»«Я ненадолго, до субботы; мне нужно только разный хлам — мои последние работы — представить здешним мудрецам».

51

За столик сели мы. Закускии разговор о том, что русскийпрожить не может без икры;потом — изгиб форели синей,и разговор о том, кто нынестал мастер теннисной игры;за этим — спор довольно скучныйо стачке, и пирог воздушный.Когда же, мигом разыгравбутылку дружеского Грав,за обольстительное Астимы деловито принялись, —о пустоте сердечной страстипустые толки начались.

52

«Любовь… — и он вздохнул протяжно: Да, я любил… Кого — неважно; но только минула весна,я замечаю, — плохо дело; воображенье охладело, мне опостылела она».Со мной он чокнулся уныло и продолжал: «Ужасно было… Вы к ней нагнетесь, например, и глаз, как, скажем, Гулливер, гуляющий по великанше, увидит борозды, бугры на том, что нравилось вам раньше,что отвращает с той поры…»

53

Он замолчал. Мы вышли вместе из клуба. Говоря по чести,я был чуть с мухой, и домой хотелось. Солнце жгло. Сверкали деревья. Молча мы шагали, — как вдруг угрюмый спутник мой, — на улице Святого Духа — мне локоть сжал и молвил сухо:«Я вам рассказывал сейчас… —Смотрите, вот она, как раз…» И шла навстречу Виолета, великолепна, весела, в потоке солнечного света, и улыбнулась, и прошла.

54

В каком-то раздраженьи тайномс моим приятелем случайнымя распрощался. Хмель пропал.Так: поваландался и баста!Я стал работать, — как не частоработал, днями утопал,ероша волосы, в науке,и с Виолетою разлукине замечал; и, наконец(как напрягается гребецу приближающейся цели),уже я ночи напролетзубрил учебники в постели,к вискам прикладывая лед.