Поэмы 1918-1947. Жалобная песнь Супермена

В конце февраля Набоков закончил самую длинную — 850 строк — из своих поэм, «Солнечный сон», написанную в жанре средневековых видений. Седовласый король посылает своего воина Ивэ[й]на разрешить в поединке спор с соседним королевством и его чернобородым королем. По условиям поединка первый, кто выиграет десять партий в шахматы, считается победителем. Мечтательный Ивэ[й]н одерживает победу, однако во время поединка он все больше и больше попадает во власть колдовских чар города, звуки которого он слышит вокруг шатра, разбитого им на пустынной равнине. Вернувшись к невесте, Ивэ[й]н уговаривает ее разделить с ним его уединение. Несколько недель она делает вид, что слышит те же звуки, что и он, но потом признается, что для нее равнина так и осталась безмолвной. Когда она покидает Ивэ[й]на, тот еще глубже погружается в грезы, слышит и даже видит город странных созвучий, в блаженстве протягивает к нему руки, — и его мертвое тело находят на заросшей травой равнине. Здесь чувства, которые испытал Набоков, когда его оставила Светлана [Зиверт] — невеста, не способная воспринимать божественную гармонию, явленную ему, — трансформируются в историю, предвосхищающую видения одинокого героя «Приглашения на казнь». При этом Набоков хочет сказать: хотя проблеск иного, потустороннего мира может быть вспышкой подлинного видения, лишь безумец абсолютно уверен в том, что из земной жизни есть доступ в потусторонность34.

Набоков познакомился с шестнадцатилетней Светланой Зиверт 13 июня 1921 года, приехав из Кембриджа в Берлин на каникулы. Увлечение жизнерадостной красавицей из большой и состоятельной семьи горного инженера затмило все его предыдущие романы. Светлане нравились посвященные ей нежные стихи влюбленного Сирина, тогда уже довольно известного берлинского поэта, постоянного автора «Руля», и само внимание блестящего игрока в теннис и шахматиста было ей лестно. Летом следующего года состоялась помолвка. Во второй половине июля 1922 года мать невесты Клавдия Евгеньевна Зиверт, уезжавшая с детьми в курортное местечко Бад-Ротерфельд, пригласила Набокова присоединиться к ним. 24 июля он писал матери оттуда:

Живем мы в Kurhaus’e, комната у меня веселенькая, светлая, с упоительно-мягкой кроватью. Клавдия Евгеньевна так очаровательна, что просто слов нет. Сплошной уют. Еда отличная и обильная: вообще — главное занятие здешних обитателей состоит в питании. В саду под кленами и каштанами слушаем музыку и пьем молоко. Оркестр в своей раковине играет попур<р>и из Вагнера35.

Из этого письма между прочим следует, что в «Солнечном сне» не стоит видеть сугубо автобиографическое иносказание: в Ивейне — самого Набокова, а в Нимфа-не — его невесту Светлану, поскольку, например, образ ее матери в поэме, «холодной, прямой», осуждающей союз дочери с «мечтателем», не напоминает «очаровательную» Клавдию Зиверт.