Поэмы

3

Стемнело. Плачет лоно вод,
Покрылся мраком небосвод.
Пора сиять вечерним звездам,
Пора росе упасть в траву
И мертвым душам наяву
Блуждать и плакать над погостом.
Вот дэвы из расселин скал
Выходят сумрачны и хмуры.
Поужинав чем бог послал,
Ко сну готовятся хевсуры.
"Алуда, съел бы хоть кусок",
Алуду молят мать с сестрою.
"Не голоден я, видит бог,
Не, знаю, что стряслось со мною.
Вчера приснилось мне, что я
На тризне был, и чье-то тело
Лежало тут же, и семья
Вокруг покойника сидела.
Готовые идти в поход,
Хевсуры плакали при входе.
Я с ними был и в свой черед
Рыдал, как принято в народе.
Уж было время выступать,
В друг призрак мертвого Муцала
Вложил мне в пальцы рукоять
Про долговатого кинжала.
Стальной кольчугою одет,
Стоял кистин со мною рядом,
И на груди был виден след,
Моим оставленный зарядом.
Сухою заткнутый травой,
Кровоточил он и дымился,
Но как скала стоял герой,
И ни единою слезой
Взор храбреца не увлажнился.
"Алуда, он проговорил,
Еще живу я против воли.
Ударь кинжалом что есть сил,
Чтоб не ходил я к людям боле.
Добей меня, чтоб я ушел
Из этой жизни безотрадной,
Чтоб были люди ваших сел
Враждою сыты беспощадной".
Я сел за стол едва дыша,
Мне оправ даться было нечем.
И кто-то дал мне не спеша
Похлебки с мясом человечьим.
И в ужасе я начал есть,
А в миске клокотала пена,
И из нее то там, то здесь
Торчали руки и колена.
"Ешь! — кто-то крикнул надо мной.
Что ты дрожишь при виде трупа?
Чтоб сытым гость ушел домой,
Прибавьте-ка Алуде супа"
И снова ел из миски я,
Давился чьими-то усами…
Измучил этот сон меня,
Весь день стоит перед глазами".

4