Поэмы. Драмы

Графиня

Послушайте, mon oncle, что Лиди говорит!

Неужели мой фаворит
Ижорский держит шута?
Он? путешественник, философ, филантроп?

Князь

Ох вы, разумницы! ну, держит шута!

Что ж тут худого? Йорик и Эзоп
Что были? ведь шуты ж! и на меня минута
Находит иногда, в которую, когда б
Я не был ваших предрассудков раб,
Меня бы утешал дурак забавный
Гораздо более всех ваших мудрецов.
Люблю Москву я, город православный:
Вот там живут по правилам отцов;
Хоть наряжаются и там подчас в шумиху,
А золоту все честь и славу отдают;
В Москве у князя Алексея шут,
Купила Марья Дмитревна шутиху...

Лидия

Papa![186]

возможно ли? Москва...

Князь

Не Петербург? — Слова, одни слова!

Ижорский странен, мы согласны;
Да человек богатый он, прекрасный,
Родня большая, множество связей,
Проигрывает куши,
Сказать, какие? при ином не смей;
Зато семь тысяч душ! за эти души
Прощу мильон да не таких затей!
Ижорскому из первых я друзей,
И вас, mesdames,[187] прошу, как можно
С ним обходитесь осторожно.

Лидия

Его просили вы?

Он дурака хотел привезть сюда на дачу...

Князь

Просил.

Лидия

С досады чуть не плачу:

C'est ridicule![188] побойтеся молвы...

Князь

«C'est ridicule» — вот ненавижу слово:

Оно у вас про все и для всего готово.
Но больше не хочу вам потакать:
Моих плохих и жалких обстоятельств
Не утаю от ваших я сиятельств,
А чем могу их поддержать?
В Ижорском бог послал мне благодать:
Он не игрок, не любит он играть,
Играет так, со скуки;
А между тем господь недаром дал мне руки.
Конечно, этот способ сопряжен
С большою трудностью, — другой я, лучший, знаю;
Тебе, та chere Lydie,[189] его не предлагаю;
Однако же в тебя философ наш влюблен...

Лидия плачет.

Mon ame,[190]

сентиментальность ненавижу:Не плачь! я для тебя беды большой не вижу,
Хотя бы замуж выдти за него.
Но, впрочем, и не требую того.
Неужто не поймешь? У вас, плутовок,
Тьма хитростей, уверток и уловок;
Не мне тебя учить: найдешь сама
Довольно средств, как свесть его с ума.
Мне денег, денег! бьюсь не из большого:
Будь деньги, сыщем жениха любого.
Принарядитесь для побед:
К нам Лев Петрович будет на обед...
Как вас приму я, Лев Петрович!

(Делая рукой движение, будто знакомит гостей между собою)

Рекомендую: наши все! друзья!

Граф Фаро, князь Тузов, лорд Гамстер, пан Стоссович, —
Их полюбить прошу покорно я!

(Помолчав)

Да! приказать в уху прилить араку:

Одно шампанское — без крепости, без смаку!
В пух разорился я: увы! — уха и дочь,
Не откажитесь вы сегодня мне помочь!

(Уходит.)

Графиня

Какие правила! какие наставленья!

И будут в пользу вам? но в этом нет сомненья:
Вы своего отца достойное дитя;
Пленять, обворожать, заманивать шутя
Умеете...

Лидия

Оставьте оскорбленья,

Графиня! низостей чужда душа моя:
Ижорского я не любила,
Но гордость, признаюсь, мне голову вскружила,
И очень виновата я —
И вот наказана!.. Однако мне поверьте,
Различие найдется между нас:
Тщеславье ослепить могло меня на час,
А все на свой аршин меня не мерьте.

(Уходит.)

Графиня

Благодарю покорно! но я вам

Себя — в свою мне очередь поверьте —
Без наказанья унижать не дам!

(Уходит.)

Выходят Ижорский и Кикимора, который в продолжение предыдущего разговора несколько раз высовывался и телодвижениями сопровождал слова играющих, особенно князя.

Кикимора

Кто прав? я или ты? Ты слышал сам:

«Ижорского я не любила,
Мне только гордость голову вскружила».
Вот видишь ли, любезный мой Адам:
Твоя небесная, божественная дева —
Хотя признаться в том и неприятно мне —
Такая ж Эва,
Как все оне!

Ижорский

Вот, вот где-в сердце смерть! Ты победил, лукавый!

Так, смейся, торжествуй! Растерзанный, кровавый,
Для человечества бесчувствен, слеп и глух,
Я твой отныне, адский дух!
Людей я презирал, отныне ненавижу.
Она — нет! нет! — ее я боле не увижу.
Любовь, ко мне любовь мне в ней являло все:
В движениях, в очах любви святая сила,
Со мной душа ее, казалось, говорила...
И не любила!
Я был игрушкой для нее:
Она меня с Вздыхалкиным сравнила,
С Жеманским, с тварями! а я ей бытие,
Дыханье каждое ей посвящал я! больно!

Кикимора смеется.

Хохочешь, враг? довольно!

Да, мера есть всему,
Терпенью даже моему;
Ты вспомни, власть дана мне над тобой, предатель:
Ужасным быть могу...

Кикимора

Не для меня, приятель:

Мой год неволи кончился вчера;
Из милости одной, из сожаленья
С тобою пробыл лишний день я;
Расстаться нам пора!
Так, пора — и я покину
Ваш несносный, бледный свет,
Вашу душную долину,
Где наводит все кручину,
Где ни тьмы, ни блеску нет.
Прилечу — и будет праздник
Между наших шалунов:
«Воротился наш проказник!» —
Так воскликнет полк духов.
Здесь я дряхлый старикашка,
Там же свеж и вечно юн,
Весел, легок, будто пташка,
Скор, как яростный перун.
Стрекоза, мой конь ретивый,
Верный конь, — зову! сюда!
Унеси меня туда,
В край свободный и счастливый,
В край лучей и гроз и бурь,
В беспредельную лазурь!

Кикимора исчезает; Ижорский закрывает лицо руками и поспешно уходит.