Поэмы и стихи

Везде, где не ложилась тень,
Их различал мой взор.
Сверкал в воде и над водой
Их черный, синий, золотой
И розовый узор.

О, счастье жить и видеть мир —

То выразить нет сил!
Я ключ в пустыне увидал —
И жизнь благословил.

Я милость неба увидал —

И жизнь благословил.
И бремя сбросила душа,

Молитву я вознес,

И в тот же миг с меня упал
В пучину Альбатрос.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

О, сон, о, благодатный сон!
Он всякой твари мил. Тебе,
Пречистая, хвала,
Ты людям сладкий сон дала,
И сон меня сморил.

Мне снилось, что слабеет зной,

Замглился небосвод
И в бочках плещется вода.
Проснулся — дождь идет.

137

Язык мой влажен, рот мой свеж,
До нитки я промок,
И каждой порой тело пьет
Животворящий сок.

Встаю — и телу так легко:

Иль умер я во сне?
Иль бесплотным духом стал
И рай открылся мне?

Но ветер прошумел вдали,

Потом опять, опять,
И шевельнулись паруса
И стали набухать.

И воздух ожил в вышине!

Кругом зажглись огни.
Вблизи, вдали — мильон огней,
Вверху, внизу, средь мачт и рей,
Вокруг звезд вились они.

И ветер взвыл, и паруса

Шумели, как волна.
И ливень лил из черных туч,
Средь них плыла Луна.

Грозой разверзлись недра туч,

Был рядом серп Луны.
Воздвиглась молнии стена,

138

Казалось, падала она
Рекою с крутизны.
Но вихрь не близился, и все ж
Корабль вперед несло!

И мертвецы, бледны, страшны,

При блеске молний и Луны
Вздохнули тяжело.

Вздохнули, встали, побрели,

В молчанье, в тишине.
Я на идущих мертвецов
Смотрел, как в страшном сне.

А ветер стих, но бриг наш плыл,

И кормчий вел наш бриг.
Матросы делали свое,
Кто где и как привык.

Но каждый был, как манекен,

Безжизнен и безлик.
Сын брата моего стоял
Плечом к плечу со мной.

Один тянули мы канат,

Но был он труп немой".
"Старик, мне страшно!" —
"Слушай Гость, И сердце успокой!

139

Не души мертвых, жертвы зла,
Вошли, вернувшись, в их тела,
Но светлых духов рой.

И все, с зарей оставив труд,

Вкруг мачты собрались,
И звуки сладостных молитв
Из уст их полились.

И каждый звук парил вокруг —

Иль к Солнцу возлетал.
И вниз неслись они чредой,
Иль слитые в хорал.

Лилась то жаворонка трель

С лазоревых высот,
То сотни щебетов иных,
Звенящих в зарослях лесных,

В полях, над зыбью вод.

То флейту заглушал оркестр,
То пели голоса,
Которым внемля в светлый день,

Ликуют небеса.

Но смолкло все.
Лишь паруса

Шумели до полдня.

Так меж корней лесной ручей
Бежит, едва звеня,

140