Поэмы и стихотворения

Здсь начинается антионъ: любовь и постоянство умерли; фениксъ и горлица улетли, охваченные взаимнымъ пламенемъ.

Они любили другъ друга до такой степени, что ихъ взаимная любовь сливала ихъ во едино. Между двумя совершенно отдльными существами не было ни малйшаго раздвоенія. Ихъ взаимная любовь поглотила самое понятіе о счет.

Сердца ихъ были врознь и въ то же время вмст! Между фениксомъ и его царицей было замтно разстояніе, но не пространство. Но въ нихъ это казалось чудомъ.

Любовь блистала между ними такъ, что горлица видла свое существо пламенющимъ во взгляд феникса. Каждый для другаго былъ такимъ-же другимъ "я".

Дло находилось въ такомъ положеніи, что тождество не было между ними равенствомъ. Своей натурой, одной подъ двойнымъ именемъ, они не представляли изъ себя ни одного, ни двухъ.

Разумъ, сбитый съ толку самимъ собою, видлъ соединеніе въ ихъ разъединеніи. Два этихъ существа, поглощенныя другъ въ друг, до того полно слились воедино, что они въ недбумніи спрашивали себя, какъ ихъ чудный дуэтъ превратился въ гармоническое соло. У любви нтъ иного разума, да нтъ его, кром того, что совершенно раздльное можетъ до такой степени слиться въ единое цлое.

Исполняя роль хора на трагической сцен, дружба сложила погребальную пснь въ честь феникса и горлицы, этихъ двухъ лучезарнйшихъ звздъ въ неб любви.

Погребальная пснь.

Красота, врность, совершенство, прелесть во всей ея простот почіютъ здсь, превращенныя въ пепелъ.

Смерть стала гнздомъ фенпкса, а врное сердце горлцы вкушаетъ вчный покой.

He оставить по себ потомства это не было съ ихъ стороны безсиліемъ, но только бракъ ихъ остался цломудренъ.

Отнын можетъ казаться, что врность еще существуетъ, на самомъ дл ея не стало. Красота можетъ хвалиться, что она еще существуетъ, но ея на самомъ дл боле нтъ, потому что врность и красота об погребены здсь.

О вы, кто врны и добры, преклонитесь передъ этой урной, вздохните и помолитесь за бдныхъ двухъ умершихъ птицъ!

1601

ФЕНИКС И ГОЛУБКА Перевод А. М. Федорова (1904) [59]

Пусть будет царственный глашатай
Та птица, что живет одна
Родной Аравии верна;
Чью песню чтит весь род пернатый!

Но ты, посланник хриплый, бледный,

Предтеча демона и зла
И агонии вождь победный,
В их рой не вмешивай крыла.

И птицы хищные не смеют

Примкнуть к обряду. Лишь орлы,
Цари воздушной светлой мглы,
Пускай при погребеньи реют.

Священник в белом стихаре

Пусть лебедь будет; он, незлобный,
Кончину чует. На заре
Споет он реквием надгробный.

Ты, черный ворон трехвековый,

Один дыханием несешь
Питомцу траур свой суровый.
Ты первый в шествии пойдешь.

Начало антифона свято:

Любовь и верность стали сном.
Голубка с Фениксом вдвоем
В огне исчезли без возврата.

Они любили. Их слила

Любовь живая воедино.
Одна лишь жизнь чиста, невинна
У двух любовников была.

Два разных сердца отделяло

Лишь расстоянье, но не даль.
Голубку с Фениксом едва ль
Не чудо светлое сливало.

Их свет любовный озарял.

Во взгляде Феникса встречала
Она свой лик и повторяла
Того, кто перед ней сиял.

Подобны, но не однородны;

В два имя то заключено,
Что нераздельно и свободно,
Не два, но также не одно.

И сам собою с толку сбитый,

Вдвойне рассудок видел свет:
Единство в двойственности слитой
И в solo пламенный дуэт.

Нет у любви ума, помимо

Того, что может вместе слить,
То, что раздельно и делимо, —
И нет, да и не может быть.

И двум звездам любви могучей:

Голубке, Фениксу, скорбя,
Сложила дружба гимн певучий,
Роль хора взявши на себя.

Надгробный гимн