Поэт, или Охота на призрака

Один из агентов поднял руку, и Доран милостиво кивнула, разрешая ему говорить.

– Но если в трех случаях из шести был обнаружен растительный пух капок, – спросил он, – то почему компьютер не объединил их по этому признаку, если, конечно, все три эпизода подвергались анализу?

– Человеческий фактор, – пожала плечами Брасс. – В одном случае на пух просто не обратили внимания, так как во Флориде он встречается достаточно часто. В анкете же соответствующего вопроса не было. Во втором случае найденные на трупе волокна были идентифицированы как капок уже после того, как убийство подверглось компьютерному анализу, а повторной проверки не проводилось. Только в Денвере наличие растительного пуха было признано достаточно важной уликой, так что третий случай оказался проанализирован по всем правилам, но объединить его было не с чем. Вот, собственно, и все объяснение. Мы проглядели единственное сходство между тремя преступлениями и сумели получить подтверждение о наличии волокон только два дня назад, для чего потребовалась дополнительная работа наших местных отделений.

Некоторые из агентов разочарованно загудели, а я почувствовал, как мое сердце слегка вздрогнуло и сбилось с ритма. Если бы не эти досадные ошибки, то обнаружить маньяка можно было бы сразу после того, как он совершил преступление в Альбукерке.

«Что, если бы этот шанс не был упущен? – подумал я. – Может быть, тогда Шон остался бы в живых».

– Все это подводит нас к главному вопросу, – провозгласила Доран, вновь завладевая вниманием слушателей. – Сколько у нас все-таки убийц: один или двое? Логично предположить, что преступления первой и второй групп тесно связаны между собой и образуют пары.

– А по какому принципу действует преступник? – спросил Смитти с места.

– Мы пока можем это только предполагать. Наиболее очевидной представляется версия, что, убивая полицейского, преступник старается замести следы и обеспечить себе максимальную безопасность. Однако возможен и другой сценарий. Первое убийство совершается с особой жестокостью, дабы привлечь внимание детектива. Другими словами, убийства детей и женщин служат своего рода приманкой. Когда первое убийство становится для копа чем-то вроде навязчивой идеи, Ворон получает возможность свободно выследить свою жертву, подробно узнать о ее привычках и установившихся стереотипах поведения. Это позволяет ему подобраться к жертве вплотную и совершить второе убийство с минимальным риском.

В помещении воцарилась тишина. У меня сложилось такое впечатление, что большинству агентов – людям, без сомнения, уже имевшим опыт поимки серийных убийц, – еще не приходилось сталкиваться с таким осторожным и опасным хищником, как тот, которого условно именовали Вороном.

– Разумеется, – растерянно закончила Брасс, – пока что все это только теория…

Бэкус поднялся со своего места и окинул притихшую аудиторию взглядом.

– Спасибо, Брасс, – сказал он и добавил, обращаясь ко всем присутствующим: – Ладно, давайте не будем пока что на этом зацикливаться. Гордон, у тебя, кажется, тоже есть для нас какая-то информация?

– Да, совсем немного, – отозвался Торсон, вставая и направляясь к штативу-подставке. В руках он держал большую папку наподобие той, с которой ходят архитекторы. – Карта, которая имеется в ваших распечатках, устарела в связи с появлением балтиморского дела, поэтому я задержу ваше внимание еще на некоторое время.

Он быстро повесил на подставку чистый лист бумаги, на котором жирным черным фломастером умело набросал контур территории США. Потом достал красный маркер и принялся рисовать след Ворона. Начав с Флориды, которая вышла у него непропорционально маленькой относительно всего остального, Торсон поднялся вверх вдоль побережья до Балтимора, потом повернул на запад к Чикаго, опустился вниз, к Далласу и Альбукерке и закончил красную линию в Денвере. Снова взяв в руку черный фломастер, он написал возле каждого города дату убийства.

– Карта говорит сама за себя, – объявил Торсон, завершив работу. – Наш преступник движется на запад, убивая по пути полицейских детективов – очевидно, они чем-то ему досадили… – Он поднял руку и показал на западную часть страны. – Я думаю, что именно в этом районе Ворон совершит свои следующие преступления, если только нам не посчастливится перехватить его раньше.

Глядя на красную линию, обрывавшуюся почти в самом сердце США, я почувствовал себя неуютно. Где Ворон сейчас? Что замышляет? Кто будет его следующей жертвой?

– Так, может, просто дождемся, пока он доберется до Калифорнии? Там он будет среди своих – и конец всем нашим проблемам, – пошутил один из агентов.

Раздался дружный смех. Всеобщее веселье, похоже, добавило смелости Хэзелтону, который встал и, постукивая кончиком карандаша по крошечному отростку Флориды, обратился к Торсону:

– Эй, Гордон, а ты уверен, что Флорида именно такая? Или это бессознательная ошибка, одна из тех, о которых писал Фрейд?