Поэтические воззрения славян на природу. Стихии, языческие боги и животные

Ветры не только дышат на землю теплым веянием весны, принося с собой благодатные дожди; они несут на своих крыльях и град и снега, возбуждают и зимние вьюги и метели. По древнескандинавскому мифу первобытный великан (urriese) Fomiotr был отцом властителя ветров Kari (stridens – свистящий, воющий); Каri произвел Jokul (лед), а от этого родился Snaer (снег). У Кари были братья Hler и Logi – вода и огонь: родство, основанное на тесной связи означенных стихий в небесной грозе, дышащей вихрями, пламенеющей молниями и сопровождаемой дождями; огню присвоивалось поэтическое название красного ветра – der rothe wind. В наших преданиях морозы отождествляются с бурными, зимними ветрами. В некоторых вариантах вышеуказанной сказки о Северном Ветре, наделяющем мужика чудесными дарами, место этого Ветра и его братьев занимают Морозы. Посеял мужик дикушу (гречу); она взошла, зазеленела. Раз вышел мужик в поле, смотрит – дикуша прибита, примята: «Какой бы это злодей натворил!» Воротился домой, рассказал про свое горе жене, а она его в толчки: «Это, говорит, Мороз натворил: ступай, найди его и взыщи убытки!» Мужик пошел в лес и заплутался, туда-сюда – выбрался кое-как на тропинку, и привела его эта тропинка к ледяной избушке: стоит избушка – вся снегом усыпана, сосульками убрана. Постучался в дверь, вылезает к нему старик – весь белый. Это был Мороз; он дарит мужику скатерть-самобранку и дубинку-самобой, и дальнейший рассказ не представляет отмен. В некоторых сказках, наравне с богатырями, олицетворяющими разные грозовые явления, выводится Мороз-Трескун или Студеней; его дуновение производит сильную стужу, иней и сосульки представляются его слюнями, а снежные облака – волосами. Морозко, говорят крестьяне, – низенький старичок с длинной седой бородою; зимою бегает он по полям и улицам и стучит: от его стука начинаются трескучие морозы и оковываются реки льдами; если ударит он в угол избы, то непременно бревно треснет. В деревнях существует обычай, указывающий, что могучие силы природы до сих пор представляются народному воображению живыми существами. Накануне Рождества и на Велик день в каждой семье старик берет ложку кутьи или киселя, выходит на порог сеней, или влезает на печь и, просунув голову в волоковое окно, говорит: «Мороз, Мороз! Приходи кисель есть; Мороз, Мороз! Не бей наш овес, лен да конопли в землю вколоти» или: «Морозе, Морозе! Иды до нас кути jисты, та не поморозь нашой гречкы». Иногда, повторив трижды призыв на кутью и обождав немного, прибавляют: «Не идешь? Не иди ж ни на жито, ни на пшеницю, ни на всяку пашницю!»[170] Намек на подобное же олицетворение града встречаем в поверье, что 11 мая, в день Обновления Царяграда, не должно работать в поле, чтобы царь-град не выбил хлеба за непразднование будто бы посвященного ему дня. В древнем переводе слова Григория Богослова, в прибавке о славянских суевериях, сказано: «А ин гряд чьтеть». Нижние лужичане в клятвах своих употребляют слово grad в значении черта.

Бог грозы, как небесный владыка, являющийся в бурях и вихрях, получил у славян название Стрибога, которое впоследствии, по общему закону развития мифов, выделилось в особое божество, верховного царя ветров. Слово о полку говорит о Стрибоге как о деде ветров: «Се ветры, Стрибожи внуци, веют с моря стрелами» (= из дождевой тучи молниями). Слово «стри» означает: воздух, поветрие[171]. Другие названия, даваемые славянами богу ветров, были Pogoda и Pochwist. В областных говорах погода употребляется в смысле: громовой тучи, ветра, метели, бури (Полтав. губ.), дождливого или снежного времени; Погодина – вьюга, мятель, погодиться – становиться ненастью; пол. pogoda и чешск. pohoda – благоприятное для нив время. Похвист или Посвист (обл. хвистеть – свистеть, хвищ – свищ) сложное из слова «свист» (= завывание бури) с предлогом «по»[172]. В малорусской думе, напечатанной в сборнике Кулиша, вспоминается бог Посвыстач. Собираясь отплыть в сине море, князь и его дружина стали

Свойму богу Посвыстачу молотъця,
Щоб вин jим годыну дав,
Та моря не турвував[173]

.