Поэтические воззрения славян на природу. Стихии, языческие боги и животные

Вала Богу! вала jединоме!
Где ми власи жан(ь)у у недвл(ь)у,
Над н(ь)има се три облака виjу.
Jедан облак – Громовит Илиjа,
Други облак – Огн(ь)ена Mapиja,
Трећи облак – свети Пантелиjа[283]

.Проговора свети Пантелиjа:
«Удри громом, Громовит Илиjа,
Удри огн(ь)ем, Огн(ь)ена Mapиja,
Jahy ветром, свети Пантелиjа».
Ал’ говори Огн(ь)ена Mapnja:
Heмoj громом, Громовит Илиjа,
Heмoj ветром, свети Пантелиjа,
Huja огн(ь)ем, Огн(ь)ена Mapиja;
Jep власима турци не веpyjy,
А пешница тежатка не чека»[284].

Когда ударит гром – сербы говорят, что св. Илья преследует дьявола; по их мнению, не должно тогда креститься, потому что дьявол, убегая опасности, спешит стать под крест, в который (как известно) не бьет молния. По болгарскому поверью, гром происходит оттого, что св. Илья, восседая на огненной колеснице, гонит ламью (змею = тучу); молния – его меткое копье. Если ламья скроется за дерево, он тотчас же разобьет его своим пламенным копьем; если она спрячется за человека, Илья-пророк не пощадит и его. Сверкающая без грома зарница (светкавица) принимается за огонь, выдыхаемый из ноздрей конями пророка, которых только что запрягли в колесницу, или за блеск от его копья; белые летние облака называются его небесными овцами; ему же приписывают и град; он заставляет умерших цыган делать град из снегу и пускает его летом на поля грешников. Это любопытное поверье объясняется из общеарийского мифа, что души усопших суть существа стихийные, постоянно принимающие участие в воздушных полетах бога-громовника. Как на Руси думают, что земля не иначе принимается за свой род, как после первого весеннего грома, так болгары убеждены, что она до тех пор не растворяется и не в силах производить плоды, пока Илья-пророк не выедет на небо в своей огненной колеснице. Начиная с 15 июля до Ильина дня включительно болгары празднуют горешниците, в продолжение которых они не работают в поле и никому не позволяется ни прясть, ни ткать. Кто станет жать в эти праздники, на того св. Илья пустит с неба огонь и сожжет его ниву; кто прядет и ткет, того работа сгорит. Одна баба, рассказывает болгарская легенда, пошла на Ильин день ниву жать; а в то давнее время каждый колос давал полмеры пшеницы. Св. Илья разгневался, но терпел. Мало было этого нечестивой женщине; она согрешила еще больше: было с нею дитя в поле и обмаралось, она взяла да хлебными колосьями его и подтерла. Тогда Илья-пророк наслал гром и молнию и хотел было отнять у земли весь хлеб и поморить людей голодом. Но прибежала собака, схватила несколько колосьев и умоляла оставить их хоть на ее долю; просьба была услышана и оставлена собаке – собачья доля, а остальной хлеб взят от земли. Люди заняли у собаки зерна и посеяли, хлеб родился – но уже далеко не такой плодовитый, как прежде. Вот почему человек обязан кормить собаку. Сходное с этим предание существует и в России, и в Германии. Те же верования соединяют с Ильею-пророком и другие народы; следы подобных представлений в средневековой поэзии немецких племен указаны Я. Гриммом в его Мифологии; по скандинавской саге Илья-пророк играет при кончине мира роль бога-громовника. В некоторых местностях Илью-пророка представляют в мантии огненного цвета, с мечом, на острие которого горит пламя, и в красной шапке на голове. Даже кавказским племенам не чуждо почитание этого пророка; осетины признают его воплощением огненного молниеносного змея и приносят ему жертвы; о человеке, убитом грозою, они выражаются: «Илья взял его к себе!» и чествуют самый труп, пораженный молнией.