Поэтический батл «В Переплет!»

А там, под водой – тина, моряцкие кости, и мины давно отгремевший гром.

Куда ж ты спешил, чудик, по имени Арион,

Потешный крымский кораблик из канувших в Лету времен.

Прогулка с любимой

Ну, что ж, любимая, извольте на прогулку,

Уже прошло пять миллиардов лет

С тех пор, как по калининским проулкам

Мы к Волге шли и встретили рассвет.

Звенели птицы, и шаги звенели,

Фонтан блестел для наших только глаз,

Пять миллиардов лет пройти с тех пор посмели,

В сухую известь превратили нас.

Земля сгорела, солнце отпылало,

И мы летим невидимой пыльцой

Туда, куда еще не долетала

Душа моя, узнавшая покой.

Мы, предки наши и потомки от потомков

Струимся мирно в звездном далеке,

Занятная прогулка, как когда-то

По улочкам к сверкающей реке.

На даче

Бросил камешек в реку -

Кругов наплодил с полдюжины.

Кромкой воды человеку

Пятку лизнул, а не нужно бы.

Сорвал с зеленой тростинки

Рыбам на корм жука.

Где-то поет пластинка,

Куда-то летят облака.

Полина Орынянская

Автор сборников «Придумайте мне имя», «Мое средневековье», «Рыба моя золотая» и других. Участник телепроекта «Вечерний Дилижанс», Диалоги Клуба поэзии в доме-музее Цветаевой, ее творческий вечер состоялся в ЦДЛ в 2019 году.

Четыре зелёных свистка

Налей мне. Я, в общем, особо не пью,

но дело такое – тоска.

Ты знаешь, она прорастает, как вьюн,

когда поезда, уползая, дают

четыре зелёных свистка.

И тот, кто отчалил, – счастливый дурак –

немедленно стелет постель.

А ты аутсайдер, и дело табак,

ты сборщик полночного лая собак,

хозяин пустынных земель.

Ты делаешь пару дурацких шагов…

Так нужно – и машешь вослед.

А там календарь полчаса как другой,

ребёнок над чаем качает ногой

и время открыть туалет.

И поезд как будто проходит насквозь,

оставив в грудине пролом.

Такая досада, беспомощность, злость

на это ночное холодное врозь,

на тёмный пустующий дом…

А там – красота, огоньки средь полей

и тянет прохладой сырой…

Ты знаешь, давай-ка налей по второй.

И сразу по третьей налей.

ХХ плюс

Бывает, память тянется, как нить

из ветхой кофты, вязаной в том веке.

Конечно, позабыть нельзя хранить,

и всё такое… Помнишь чебуреки

на Черкизоне? Дьявольский фастфуд

в горелом масле – бешеные бабки.

Напёрсточников тоненькие лапки.

Ты столько слил им. Ладно, что уж тут…

Вот так и я. Варёную джинсу,

ликёры и трёхдверные восьмёрки

несу по жизни в памяти, несу.

И эти захламлённые задворки

то наказаньем кажутся, то нет –

как будто бы они родили свет

в конце туннеля. И (прости мне, грубо)

пусть позади всё так же дышит мгла,

я выбралась, я выжила, смогла,

и хрен им в зубы.

Хотелось бы забыть те времена,

на самом деле.

У каждого из нас своя война,

свои фантомы и своё похмелье.

И так чертовски тошно быть людьми

с бэкграундом весёлых девяностых.

Но мы их пережили, чёрт возьми.

А память – просто

всё тянется и тянется, как нить.

Сижу, в клубок мотаю, а накой мне?

Конечно, позабыть нельзя хранить,

и всё такое…

Лета Югай

Автор нескольких поэтических книг, Лауреат независимой литературной премии «Дебют», Автор пьесы «Эвридика» (спектакль Вологодского Театра танца Постникова), доцент факультета Либерал Артс Института общественных наук РАНХиГС.

«Поучаствовать в баттле «В Переплёт» – прекрасный опыт. Мне кажется, интересно, когда в одном мероприятии встречаются люди с непохожей поэтикой и образом. 18 сентября было именно так: даже отличительные платки каждый повязывал или держал по-своему. И эта галерея образов в чём-то была очень цельной. Была рада встрече с друзьями и знакомству с новыми людьми!» (Лета Югай).

Сотрудники

У Никодима были сотрудники,

Всё за него делали.

Огород – ни травинки, ни прутика,

Вся изба от мытья белая.

Ненароком заглянешь домой —

В доме всё кипит от работы,

Ходит будто само собой.

(Что хорошего, сплюнь, да что ты!)

Подопрёт спиною забор,

Хлеба им наломает в крошку —

А они все как на подбор,

Те сотрудники, ростом с кошку.

В сапогах и в рубашках синих,

Что солдаты иль гимназисты.

Ну а мордочки-то крысиные,

Рожки маленькие, неказистые.

Уж как он их отдать хотел,

Соберёт, завяжет в тряпицу

«На, бери!». Из-за этих дел

С ним никто и не стал водиться.

Так и помер совсем один.

На дороге нашёл прохожий:

Посинел, лежит Никодим,

Только ходят бугры под кожей.

Пригляделся – Господи свят! —

Гимназисты-те влезли в тело,

И грызут его, шевелят:

Дай нам дело, дело нам, дело…

РУСАЛКА

У нас сейчас в Яхреньге русалок нет.

Русалки-ти в больших реках, в Сухоне все.

Вот говорили, деда моего дед

Поймал такую рыбину в сеть,

Хотят они делать пирог ли что,

Лежит она в сенях ли где.

Вдруг бабы в крик: «Что взял в воде,

Отнеси назад, пропадём а то!»

Дед пошёл проверить: открывает рот,

«Положи, где взял», говорит рыба-та!

Отпустил, где река выходит на поворот,

Было глубже тогда, совсем глубота…

… А над всей деревнею ночь бела,

Рассыпаются птицы – велик и мал.

А под берегом вплеск – то ли ком упал,

То ли Рыба из Сухоны заплыла.

ГОРЮШИЦА

1

Думала: «Господи, поште он умер?

Ште бы показался, ште бы пришел».

Дума-то дурная, молодая еще,

Много силы в этакой думе.

Вот я иду на погост, а там

Гроб качается у церковной крыши,

Поднимается выше, к самым крестам.