Поэтика моды

– Сегодня, чтобы поднять продажи, многие компании вступают в коллаборации. Как Вы смотрите на такую стратегию?

– Мы многие годы работали с Hermès, делали для них эмалевые браслеты. Но недавно наши пути, увы, разошлись. Так что мы теперь сами по себе. И хватит с меня коллабораций.

Сильвио Денц, президент Lalique.

Ведомости. Пятница. 2012. № 11 (293)

Аудиосистема и духи, вазы и украшения, шкафы и винные бутылки – все это сегодня делает компания Lalique. О новой жизни бренда, основанного в 1885 году, рассказал президент Lalique Сильвио Денц, который приезжал на прошлой неделе в Москву на официальное открытие флагманского бутика.

– Вы коллекционировали произведения ювелира, художника по стеклу, Рене Лалика. Что именно?

– Флаконы. Они вдохновляли меня на создание духов (я много лет занимался парфюмерией). Я отдал их в музей Лалика, который мы открыли прошлым летом в Эльзасе. Но поставил условие, чтобы мои 200 пузырьков выставлялись в отдельной секции, вместе. Ведь это не просто хрустальные емкости для духов – это в первую очередь летопись и жизни Рене Лалика, и искусства ар-деко.

– Как Вы искали эти флаконы?

– Знаете «правило трех D»: death, debts, divorce (смерть, долги, развод. – Прим. ред.)? Это три причины, по которым люди расстаются с хорошими коллекциями. И мне удалось скупить на аукционах три самые серьезные коллекции флаконов у людей, которые, увы, столкнулись с этими проблемами и бедами.

– Многие ждали, что Вы, возглавив Lalique, первым делом будете возрождать все, что связано с парфюмерией. Этого не произошло. Почему?

– Мы создаем и ароматы. Последний – в прошлом году, мужской Homage à L’Homme, он продается в хрустальном флаконе, повторяющем скульптуру, которую Лалик сделал в 1929 году для интерьера поезда «Восточный экспресс». Сейчас работаем над новым ароматом, который появится в октябре. И должен сказать, ни одна формула, ни один флакон не пойдут в производство, пока я лично все не проверю.

– Но все равно складывается впечатление, что духи для марки сегодня не главное.

– Я приобрел компанию в 2008 году, в кризис, она уже много лет была убыточной, и за два года мне удалось сделать ее прибыльной. В прошлом году мы открыли 17 магазинов по всему миру, в этом планируем еще семь. Главное для меня – сделать компанию коммерчески успешной. И в то же время развить то, что было заложено Лаликом. Рене Лалик, в частности, делал люстры. Мы решили пойти дальше, и теперь под маркой Lalique выпускается еще и мебель в стиле ар-деко, с хрустальными вставками. А недавно ко мне пришел Жан-Мишель Жарр (давний поклонник творчества Лалика) и предложил сделать акустическую систему. Сначала мне это показалось безумием, но в итоге получилось здорово – с точки зрения звука колонки изготовлены на высшем уровне, и вместе с тем это еще и хрустальная скульптура. Ее делали вручную более десяти мастеров.

– Вы владеете замками Saint-Emilion – винный бизнес и Lalique как-то связаны?

– Для вина Château Péby Faugères 2009 года мы сделали бутылку с барельефом с черной птицей и виноградом по произведению Лалика 1928 года. Вино сделано из сорта мерло, и, кстати, «merle» по-французски – дрозд, черная птица.

– На последней выставке Baselworld Вы показали первую коллекцию haute joaillerie. К ее созданию Вы привлекли Анн Кадзуро, дизайнера Boucheron. Почему именно ее?

– Я два года искал человека для ювелирного направления. Нужен был тот, кто сумеет бережно отнестись к наследию Лалика (ведь в наших архивах более 4000 эскизов, многие из которых так и не воплотились) и сможет адаптировать его произведения для современных вкусов. Тот, кто сделает такое колье, что люди, увидев его, скажут: «Да, это Лалик». И в то же время будут готовы купить его и носить. Анн справилась с этой задачей – значит, я не ошибся в выборе. Вообще для меня важно не только работать с наследием Лалика, но и делать ультрасовременные вещи. Вот, недавно подписали контракт с Захой Хадид – будем создавать украшения для интерьера.

– Помимо прочего, Лалик делал «маскоты» – фигурки на капот автомобиля. Собираетесь ли Вы работать в этом направлении?