Поэтика за чайным столом и другие разборы

Особенно наглядно это различие проявляется разработке мотива «денежно-коммерческой стороны» фабулы, практически отсутствующего в рассматриваемых главах ВМ^[364], но настойчиво развиваемого в ПО — в духе бабелевского сочетания свойств военного донесения и банковского чека. До сих пор я сознательно опускал страницы этой «чековой книжки», или, если угодно, приходо-расходной ведомости, лишь бегло упоминая о тратах, кражах и приобретениях^[365], — чтобы теперь продемонстрировать ее во всей полноте.

II. «Пармская обитель»

На сорока страницах Фабрицио принимает участие в не меньшем числе операций по получению самого разного рода услуг, необходимых для осуществления его инициационного квеста. Это отчасти придает его приключениям характер дорогостоящего туристского путешествия с предвиденными и непредвиденными расходами. Другим топосом, натурализующим его систематические материальные убытки, является известный мотив из репертуара плутовского романа и романа воспитания — «попадание наивного юного героя в лапы жуликов, притворяющихся друзьями». По естественной логике такого сюжета, протагонист постепенно понимает, с кем имеет дело и как ведутся дела в реальности, — важный аспект инициации. Начинается все со сбора денег на дорогу.

Глава 2:

— Дай мне несколько наполеондоров; у меня их всего два <…> Графиня <…> вынула из бельевого шкафа <…> кошелечек, вышитый бисером, — в нем лежало все ее богатство <…> Узнав о неожиданных замыслах сына <…> маркиза <…> отдала ему все деньги, какие у нее были, — очень скромную сумму; потом вспомнила, что накануне маркиз доверил ей восемь или десять бриллиантов, стоивших около десяти тысяч франков <…> Когда графиня зашивала бриллианты в подкладку дорожного костюма нашего героя <…> пришли его сестры; он вернул бедняжкам их скудные сбережения <…> Раз у меня теперь так много денег, совершенно лишнее брать с собою всякие тряпки: их повсюду можно купить <…>

Затем он перебрался на почтовых через Сенготардский перевал <…>

Обедая <…> в той гостинице <…> он встретил чрезвычайно приятных и обходительных молодых людей, еще более восторженных, чем он, и за несколько дней очень ловко выманивших у него все деньги. К счастью, он <…> никому не рассказывал о бриллиантах <…> которые дала ему мать. Как-то утром <…> он обнаружил, что его основательно обокрали; тогда он купил двух прекрасных лошадей, нанял слугу и <…> отправился в армию <…>

Фабрицио <…> попросил разрешения погреться, пообещав заплатить за гостеприимство. Солдаты переглянулись, удивляясь его намерению заплатить, но благодушно подвинулись и дали ему место у костра <…>

Подошел слуга Фабрицио, ведя в поводу двух лошадей. Увидев этих прекрасных лошадей, писарь <…> стал расспрашивать слугу. [Тот], сразу разгадав стратегию своего собеседника, заговорил о высоких покровителях <…> хозяина, и добавил, что, конечно, никто не посмеет подтибрить его прекрасных лошадей. Тотчас же писарь кликнул солдат, — один схватил слугу за шиворот, другой взял на себя заботу о лошадях <…>

Жена смотрителя тюрьмы <…> не хотела, чтобы такого красивого юношу расстреляли, и не забывала, что он хорошо платит <…> Мужу она сказала, что у молокососа есть деньги, и рассудительный тюремщик предоставил ей полную свободу действий. Она воспользовалась этой снисходительностью и получила от Фабрицио несколько золотых <…>

— Помогите мне выйти из тюрьмы <…> — А подмазка у тебя есть? — Фабрицио <…> не понял, что такое подмазка. Смотрительша <…> решила, что он на мели, и, вместо того чтобы заговорить о золотых наполеондорах <…> стала уже говорить только о франках <…> — Если ты можешь дать мне сотню франков, я парочкой двойных наполеондоров закрою глаза капралу, который придет ночью сменять часовых <…> Сделка была заключена.

Глава 3:

— Я сейчас дам тебе все обмундирование того гусара, что умер у нас в тюрьме позавчера <…> И <…> она, вооружившись иглой, ушивала гусарское обмундирование, слишком широкое для Фабрицио <…> — Ну, раз уж тебе так захотелось воевать <…> надо было в Париже поступить в какой-нибудь полк. Угостил бы вахмистра в кабачке, он бы тебе все и устроил <…>

«Ну вот, — думал он, — я иду в мундире и с подорожной какого-то гусара, умершего в тюрьме. А его, говорят, посадили за то, что он украл корову и несколько серебряных столовых ложек. Я, так сказать, наследник его положения» <…>

Встретив крестьянина, ехавшего верхом на дрянной лошаденке, он купил у него эту клячу <…> Так как у него уже появились зачатки здравого смысла, [он] решил сделать привал в крестьянском домике <…> Хозяин плакался, уверял, что у него все забрали. Фабрицио дал ему экю, и в доме сразу нашелся овес для лошади. «Лошадь у меня дрянная, — думал Фабрицио, — но, пожалуй, какой-нибудь писарь позарится на нее». И он улегся спать в конюшне, рядом со стойлом <…>