Поэты пражского «Скита»

Так — изменившись, так — в суровой роли
врачей, чиновников, мастеровых
идут в толпе Ньютон, Савонарола,
Людовик Солнце, тысячи иных
имен таких же славных.
Пиджаками
скрывая мускулы и котелком
нетленный гений,
вялыми шагами
с толпой сливаются. Толпе знаком
их шаг, их взгляд.
Ни речи, ни костюмы
не выделяют их…
И не нужна
толпе — их жизнь: бесцветно и угрюмо,
как жизнь толпы, развернута она.
Музеи восковых фигур закрыты.
Хозяин — нуль, хозяин — проиграл:
он не живет уже, и скроют плиты
еще один невыгодный финал…

Плати, хозяин, чтобы я молчал!

СЛУЧАЙНЫЕ СТИХИ

Как долог путь! Избитая дорога
И месяц сгорбленный, и вялая трава…
По вечерам — у дымного порога
Плащом дорожным тело укрывать.
И знать: ничто не будет новым;
Разрежет солнце вяжущую муть,
И застучат опять подковы —
             В далекий путь.

Измятыми, лежалыми словами

Не высказать расплесканную грусть…
Нет женщины печальнее глазами,
             Чем Русь!

             Ветер обманный

             Над полями стынет.
             Над полями туманы
             Густые, густые, густые…
Слова — колосья: долгими ночами
Их гнет к земле расплесканная грусть:
Проходит женщина с печальными глазами
             Русь!

«Озерные проталины, хрупкий снег…»

             Озерные проталины,
                         хрупкий снег,
             звоны кандальные
                         в тишине.
             Ветер над соснами.
             Полумесяц — серьга.
             С пушистыми косами
                         пурга.
Ах, Россия! Страна бесконечная,
не распаханный плугом пустырь.
Ширь степей и задумчивость вечная,
да прибитые ветром кусты.
Тело Ее — медвежее,
думы — разбойный свист,
а сердце — такое нежное:
             весенний лист.
Тело — медвежее,
думы — разбойный свист…
Прохожие и проезжие:
             посторонись!
Бредят равнины снежные,
воздух простором мглист…
Тело Ее — медвежее,
сердце — весенний лист.

Думы разбойные,

хрупкий снег,
сосны стройные
во сне:
мерзлые подталины,
звонкий лед,
над холмами дальними
стаи лет…

Кто твои перечислит тропы?

Кто с трудом прочтет по складам
степей непокойных ропот
и четкий рисунок льда?

Не любят Тебя и не знают:

Ты так далека, далека…
Только птиц бесконечных стаи
не пугают Твои снега.

Только птицы кружатся над рощами,

знают ласковость летних дней:
сколько солнца горстями брошено
на широкую грудь полей!

Перелетные в небе птицы,

дождем прибитая пыль,
придорожной рощи ресницы
и верстовые столбы.
Ночь тягучая,
             звезды над тучами
                            и ручьи текучие…
И птицы, и пыль, и ветер,
и дождь, и ночная мгла,
как мы — бездомные дети,
             не знающие угла.

«Своими путями»1925. № 8–9

КИНОСЕАНС

Пусть глицериновые слезы
скользят по девичьим щекам
и снег летит из-под полозий
к ее слезам, к ее шагам,
мы равнодушные, мы дремлем,
нам скучен радостный экран,
и медленно скользят деревни,
и города скользят в туман.

* * *